Юрий Лыхин
Антакья. «А ты любишь Путина?»
Утро. Я остался жив, змеи меня не тронули. Высохшая рубашка лежит рядом со мной коробом от соли.
В восемь выезжаю. Два десятка километров до Антакьи сплошь тянутся пригородные поселки. В 10 часов я был уже в центре города, оказавшись возле маленького информационно-туристического центра на берегу реки Оронт. Его работники, приветливые и доброжелательные, напоив меня чаем, вручили карту города и рассказали, что здесь стоит посмотреть.
Сегодня в городе живет 538 тысяч человек, против 145 тысяч в 2000 году. У Антакьи славная история, которая насчитывает более двух тысячелетий. В древности она называлась Антиохией-на-Оронте, поскольку входила в число 16 одноименных городов, основанных полководцем Александра Македонского Селевком и названных им в честь своего отца. Не забыл Селевк и себя: еще девять из 75 заложенных им городов именовались Селевкиями, другие имели разные названия. После смерти Александра его империя была разделена, Селевк стал царем, основателем государства Селевкидов со столицей в Антиохии-на-Оронте. В эпоху Римской империи Антиохия являлась резиденцией наместника римской провинции Сирия. Город занимал четвертое место по величине после Рима, Эфеса и Александрии, продолжая оставаться важным политическим, торговым и культурным центром. С XI по XIII век это снова столица — основанного крестоносцами Антиохийского княжества. Ну, а с 1516 года город, завоеванный турками, уже под названием Антакья, входил в состав Османской империи.
Будочка информационного центра стоит рядом с городским музеем, куда я первым делом и отправляюсь. В его экспозиции множество разнообразных манекенов, отражающих картины былой жизни города и оживляющих сегодняшние музейные залы. Еще более наглядно жизнь и быт турков, еда, танцы и праздники предстают в видеофильмах, показывающихся на настенных мониторах. Весьма приятный музей, и вход в него всего 12 лир. Но совершенно ни за что, за пустую пещеру, 30 лир мне пришлось заплатить за посещение церкви святого Петра, высеченной в скале на окраине города. Считается, что ее устроил сам апостол Петр, пришедший в Антиохию проповедовать христианство, и именно здесь приверженцы веры Иисуса Христа впервые стали называться христианами. В 1963 году церковь святого Петра была объявлена римским папой Павлом VI местом паломничества.
Если церковь меня разочаровала, то археологический музей Хатая, вход в который стоит те же самые 30 лир, просто потряс! Новое здание с прекрасной современной экспозицией и совершенно уникальными экспонатами. Одно изображение хеттского царя Суппилулиумы I чего стоит! Суппилулиума, как и египетский фараон Тутанхамон, жил в XIV веке до нашей эры, в эпоху поздней бронзы. При нем хеттское государство достигло пика своего могущества, превратившись в державу, простиравшуюся от Черного моря до Палестины и от берегов реки Галис, пересекающей Анатолийское плоскогорье, до границ Ассирии и Вавилонии, располагавшихся по течению рек Тигр и Ефрат. Однако скульптурный портрет Суппилулиумы с огромными удивленными глазами совсем не демонстрирует могущество земного властителя, скорее в нем можно увидеть потерявшегося во времени странствующего путника в каком-то пробковом шлеме и с лямками рюкзачка, которые он придерживает на груди руками.
Много места в музее уделено показу мозаик, в первую очередь римской эпохи, которые были обнаружены при археологических раскопках в провинции Хатай. Прекрасные мозаичные панно украшали общественные здания и роскошные виллы римской знати в Антиохии и ее окрестностях. Сюжеты из античной мифологии, изображения флоры и фауны, и просто орнаментальные узоры, выложенные некогда руками безызвестных мастеров, и сегодня продолжают доставлять удовольствие людям.
Впечатленный увиденным, я вышел из музея только около 16 часов. Доехал до центра, где располагается старейшая мечеть Антакьи — Хабиб-и Неджар. Она получила свое название в честь плотника Хабиба, жителя Антиохии, убитого язычниками в первые годы христианства. Хабиб был канонизирован как христианский святой, в то же время его почитают и в исламе, поскольку он упоминается в Коране. Я зашел в наглухо закрытый со всех сторон внутренний двор мечети, посидел в тишине и прохладе на красных коврах молитвенного зала, а когда вышел обратно во двор, сфотографировал благожелательного турка с двумя дочерьми, младшая из которых сама подошла ко мне с этой просьбой.
Время уже 16:30, надо выбираться из города. Напоследок захожу на экскурсию в алкогольный магазин. Сидевший там турок спросил, откуда я. — «О, Русия! Люблю Русию! Путин. Люблю Путина! Сильный лидер!» — И вдруг, спохватившись, сурово поинтересовался: «А ты любишь Путина?» Пришлось уверить турка, что и я пылаю к Путину самой нежной любовью.
Выйдя из магазина, я помчался на выезд. А город такой длинный, все тянется и тянется… Но вот, наконец, поворот и указатель на городок Яйладагы, находящийся на самой границе с Сирией. Как и в Искендеруне, дорога направилась в гору через хребет. На границе города расположился военный пост. Крепкие ребята сидят с автоматами на коленях, скучают. Я поздоровался с ними по-английски. Один из них махнул рукой: «Остановись». Узнав, что я из России, они также восприняли меня хорошо, удивившись: «Русский, здесь?» Доброжелательно пообщавшись, напоили холодной водой, но и паспорт проверили.
Поднимаясь по улице в гору, я поздоровался с проходившим по тротуару пожилым человеком. Он сразу же заговорил:
— Дойч?
— Нет, Россия.
— О, Русия! — и сделал характерный жест, как бы целуя сложенные в щепоть пальцы.
Нигде так много и часто турки не высказывали свое хорошее отношение к России, как в Хатае, на границе с Сирией.
Лишь в полутьме, в половине седьмого, я добрался до 20-го километра в ущелье. Где-то недалеко, по моим ожиданиям, должен быть и перевал, но тут у дороги, под высокой антенной, я увидел удобную для ночевки площадку. На ней и останавливаюсь. До Яйладагы — 35 километров. Надеюсь, что завтра буду там, а оттуда назад в Антакью, ибо граница с Сирией по-прежнему закрыта из-за ковида. Антакья же мне настолько понравилась, что захотелось остаться в ней до самого вылета из Турции. Если получится взять билет на самолет на утро 14 октября, то в Стамбуле я и останавливаться не буду, этот город хорошо знаком мне по прошлому путешествию.
У сирийской границы
Спать не хотелось, я встал еще до шести часов и в 7:30 выбрался на трассу. А подъем, к моему удивлению, все продолжается. Вот еще не менее десяти километров проделал, остановившись отдохнуть перед новым поворотом в гору. Только выбравшись на уровень окружающих вершин, дорога выровнялась и побежала по верху хребта.
Приближаюсь к Яйладагы, расположившемуся глубоко внизу, у подножия горы Джебель-эль-Акра, что в переводе с арабского означает «Лысая гора». С высоты, слева от дороги, видна Сирия. Я на пороге нового для себя мира — арабского. Похожее чувство я испытал, остановившись в городе Сиань перед неведомым мне тогда Южным Китаем [3]. Но, увы, арабские страны придется оставить на следующий раз. А в этом году, спустившись по крутой извилистой дороге в Яйладагы, я добрался до конца маршрута.
Время 13 часов. Я в самом южном городе Турции. В нескольких километрах от него находится КПП в Сирию. Городок невыразительный, делать здесь нечего, пора брать курс на Антакью. Однако возвращаться той же дорогой мне совсем не хочется. Попробую двинуться по побережью Средиземного моря к городу Самандаг. Судя по карте, такая дорога должна быть. Выезжаю за город по направлению к границе, и тут обнаруживается развилка. Влево стрелка к Латакии, вправо — к Самандагу. И опять потянулся я в гору. Солнце к этому времени выбралось из-под зловещего разноокрашенного облака дыма (где-то в Сирии пожар), наступил зной. Никакого ветерка. Состояние ленивое, еду, превозмогая дремоту…
В Сирии, за горой Акра, которая теперь у меня позади, горит
что-то ядовитое. Оранжево-коричневые облака распространились по всему небу,
вызывая тревогу в душе, все-таки война там еще не закончилась.
Время 17:00. Съезжаю с прибрежного хребта, до моря осталось несколько километров. Передо мною в устье реки Оронт раскинулся город Самандаг. Судя по тому, что я вижу, пробиться к воде будет непросто. Но не ночевать же мне в 120-тысячном городе. Буду пробовать.
Попытался спуститься напрямую к ближайшей ко мне части моря. Но довольно широкая дорога, по которой я свернул, быстро потерялась в густонаселенном районе на склоне горы. Я неожиданно оказался в тесных, вонючих, беспорядочно застроенных трущобах. Мимо проходит парень с мутными, обкуренными глазами. Грязные, босоногие мальчишки, словно дикари, смотрят на меня, открыв рты, и следуют по пятам, не говоря ни слова. Неприятное местечко!
Шедший навстречу пожилой человек показал руками, что дальше проезда нет. Пришлось снова подниматься к оставленной мною дороге и по ней извилисто спуститься еще четыре километра к мосту через Оронт. Здесь в глаза мне бросилась синяя стрелка с надписью: «Deniz (море)». Она повела в обход центра города к далекому высокому мысу на правой стороне долины Оронта. Уже в полутьме, к половине седьмого, я таки добрался до берега. Улица вдоль моря заполнена кафе и ресторанами. По широкому песчаному пляжу гуляет ветер, распространяющий йодистый запах и звуки плещущих волн. В окутавшей меня тьме я раздеваюсь догола и бегу купаться, чтобы смыть соленый пот соленой же морской водой.
В темноте хорошо видно, как за горой Акра полыхает огонь, охвативший большое пространство по заросшему лесом берегу.
У самого моря палатку не поставишь — ветер усиливается. Раскидываю ее в относительном затишье за стеклянной стеной недостроенного кафе, хотя и здесь ее порядком раскачивает.
Возвращение в Антакью
Всю ночь дул порывистый ветер, который мял и трепал мое утлое жилище. Угловые колышки в песке не держатся, и палатка под порывами ветра все время пыталась взлететь, беспомощно, как курица, хлопая крыльями. Пальмы надо мною неистово метались, размахивая ветвями-опахалами, трепеща и шумя, словно включенные вентиляторы.
С забрезжившим рассветом сворачиваю заполнившуюся песком палатку и встречаю восход солнца, бродя по пляжу, на котором начинают собираться рыбаки и просто прогуливающиеся люди.
Прокатился вдоль пляжа по плохо, кое-как уложенной брусчаткой дороге до крутого, спускающегося к морю мыса, и повернул обратно. Ветер угрожающе гудит в проводах, норовя снести меня с дороги. Берег застроен неинтересно, блеклыми серыми особнячками, в которых разместились кафе, рестораны, отели. Все неэстетично и неприбранно. Что-то поломано, что-то недоделано и, в целом, вид у окружающего полузаброшенный. Мне бы не хотелось провести здесь и нескольких дней отпуска.
Направившись к центру города, я купил небольшую дыню за 7 лир и в небольшом парке на перекрестке улиц насладился ею, сочной и сладкой. Первый завтрак. Теперь и по Самандагу можно погулять.
Однако городской центр промелькнул незаметно, дальше дорога ведет к Антакье. Ну что ж, и мне туда же.
Все-таки Самандаг довольно затрапезный, хоть и курортный город. Из Антакьи сюда курсирует маршрутный автобус 401. Расстояние между городами 25 километров и все это пространство сплошь заполнено жилыми постройками. Так что я двигаюсь как бы по одной нескончаемой улице.
Несмотря на оживленное движение и тормозящий эффект моего велосипеда, водители машин не выражают недовольства, если я оказываюсь на их пути, и не подстегивают меня нетерпеливыми сигналами, как это происходит в России. Велосипедисту в Турции вольготно.
Но вот я снова въезжаю в Антакью, теперь уже с юго-западной стороны. Захожу в локанту и из разнообразного ассортимента блюд выбираю нохут с куском мяса и вкусной подливкой. К нему мне предлагают тарелку с зеленой мятой, тремя ядреными перчиками и двумя кусочками лимона, а кроме того, хлеб и холодную, со льдом, воду. Просто замечательно! И стоит всего 10 лир.
Спустившись к берегу Оронта, я опять оказываюсь у знакомого информационно-туристического центра. Выяснить, где можно взять билет на самолет, мне помогает Касым Ходжа, с которым мы встретились здесь два дня назад. Он проводил меня до офиса авиакомпании, взял на себя роль переводчика, потом показал, где можно обменять деньги, и подсказал название дешевого отеля.
Разыскав указанный адрес, я наталкиваюсь на запертые двери. Пандемия подкосила отельный бизнес. Многие отели и хостелы совсем закрылись, оставшиеся стоят полупустые. Захожу в соседний отель под названием «Онур», что значит «Честь», и, сговорившись на 120 лирах вместо первоначально объявленных 150, здесь и останавливаюсь.
Выходить из номера уже не хочется. Приняв душ и повалившись на чистую постель, до поздней ночи изучаю телевизионные программы. Обнаружив новостной канал на английском языке, узнал, наконец, что творится в мире. А по нему, между прочим, покатилась вторая волна коронавируса, в том числе и по России, бьющей рекорды по числу заболевающих. Нашел также каналы Киргизии, Казахстана, Азербайджана, Узбекистана, Татарстана, Гагаузии и Украины, часть программ которых идет на русском языке. Утолив информационный голод, напоследок с интересом посмотрел фильм, как в Турции делают долму: в виноградных листьях, а также фаршируя высушенные половинки кабачков, перцев, огурцов. Их красочные связки часто встречались мне на входах в магазины по всей стране.
Последние дни
С момента заселения в отель мое путешествие фактически закончилось. Три последних дня я вел обычную жизнь туриста, праздно проводящего время в ожидании вылета домой: смотрел телевизор, беспорядочно переключая программы; отъедался, не вставая с кровати; гулял по городу с фотоаппаратом и по магазинам с оставшимися деньгами в кармане.
Многие уголки Антакьи пришлись мне по душе, но едва ли не самой интересной была прогулка по старым городским кварталам. Они открываются сразу, стоит лишь сделать шаг в сторону от центрального проспекта. В лабиринте тесных, извилистых улочек, зажатых стенами двухэтажных каменных домов с нависающими над головой балконными выступами, всегда найдется место, где царит спасительная тень, куда не заглядывает палящее солнце. Здесь не слышно гула улиц, нет машин и спешащих людей. Здесь ощущаешь тишину и спокойствие, словно попадаешь в другое время, на добрый век назад.
Узкие улочки теперь забетонированы или вымощены камнем. Посередине их устроены неглубокие канавки, по которым стекает дождевая вода, а раньше, естественно, и помои. Из открытых мусорных баков распространяется вонь гниющих отходов. Все прелести и недостатки старого города…
Наконец, наступает последняя ночь. Утром собираюсь, в 13 часов покидаю отель и как можно медленнее начинаю движение на велосипеде в сторону аэропорта. До начала регистрации пять часов. Расстояние — 23 километра. Температура — около 30 градусов.
Как ни старался я растянуть путь, останавливаясь и фотографируя везде, где возможно, ехал всего 3 часа 10 минут. Подкатил ко входу в здание аэровокзала, откуда навстречу вышел охранник, удивленно уставившийся на велосипед. Я написал на листочке бумаги по-английски: «Это бесплатно. Вы — счастливчик!» и подписался: «Путешественник из России». Затем, прикрепив записку на багажнике, хотел поставить велосипед у дверей. Охранник запротестовал: «Здесь нельзя. Вон автостоянка». Я отвел велосипед на автостоянку и вновь вернулся ко входу. Но охраннику и этого показалось недостаточно. Не отпуская меня, он нашел девушку из обслуживающего персонала, говорящую по-английски, и стал выяснять, что происходит, и когда я вернусь за бисиклетом? После моего ответа: «Никогда. Велосипед мне не нужен», — он только головой покачал и, наконец, отстал от меня.
18 часов. День начинает гаснуть — последний день в провинции Хатай. Выползшие из-за хребта облака вдруг озарились невиданным небесным пожаром и, разгоревшись до зловещего предела, мгновенно погасли, превратившись в банальные серые тучки.
Я ехал на велосипеде до Антакьи почти полтора месяца, самолетом же вернулся к началу путешествия всего за полтора часа. Турция с высоты полета показалась мне красавицей: на черную в ночи землю наброшен платок, щедро украшенный оранжевым бисером горящих огней. Вот мы пролетели над Бурсой, затем над Стамбулом и самолет, сделав поворот над мрачной бездной Черного моря, приземлился в новом стамбульском аэропорту.
Теперь осталось только дождаться утреннего рейса «Аэрофлота». Жаль покидать полюбившуюся мне страну. Однако Россия зовет, и приходится говорить: «До свидания, Турция, мы еще увидимся с тобой!»
Сентябрь-октябрь 2020 г.
[3] Лыхин Ю. К пределам Поднебесной. Иркутск, 2018. С. 97.