ДОРОГАМИ КАРАВАНОВ (на велосипедах по Средней Азии). Часть 6: Гиссарская крепость — Сайроб

Гиссарская крепость

Встали пораньше. К 6 часам уложились, затем быстро позавтракали и вот мы уже готовы тронуться в путь. Накрывавший на стол работник хостела попрощался с нами традиционно, как это принято в Таджикистане. Пожав нам поочередно руки, он оба раза приложил свою левую руку к груди. Таким уважительным жестом хозяин показывает, что гость останется в его сердце.

Покинув хостел, мы не спеша покатили сначала по проспекту Рудаки на юг, затем по проспекту Самани на запад. Еще нет и семи, а на уличном термометре уже 28 градусов. Пока автомобильное движение не оживилось, надеемся без проблем выехать по широкому проспекту за пределы Душанбе. Но не тут-то было! Как и дороги в центре столицы, проспект после моста через Варзоб оказался перекопан, и нам пришлось немало попетлять по кривым боковым улицам, прежде чем удалось выбраться на нужную трассу. Но вот наконец движемся без всяких препятствий. Мы снова в седле! Ехать привычно и, пока не давит жара, легко. От Душанбе до границы с Узбекистаном всего 66 километров и 245 километров до Термеза, самой южной точки Узбекистана и нашего путешествия.

Выезжая из Душанбе, мы обратили внимание на городской воздух — грязный и, вроде бы, полный смога. Но оказалось, что и вся Гиссарская долина затянута серой завесой. Голубое небо над головой едва просматривается. И это уже явно не смог, это афганец — сухой юго-западный ветер, дующий из Афганистана, виновник сильных пыльных бурь.

К 9:30 добрались до отворота на Гиссар. Сворачиваем с трассы, чтобы увидеть находящуюся в городе древнюю крепость. Однако она оказалась дальше, в шести километрах от городского центра. Пришлось отправиться и туда, к виднеющимся ниже холмам.

Гиссарская крепость. В ожидании гостей
Во всех восстановленных в крепости сооружениях сегодня размещаются сувенирные лавки

К счастью, крепость не разочаровала. В этот момент там как раз ожидали гостей — представителей из ОБСЕ. На ступенях лестницы перед высокими крепостными вратами выстроились девушки в национальных нарядах. Сбоку расположилась группа музыкантов, держащих в руках деревянный сурнай, ближайший родственник кавказской зурны, и туго обтянутые кожей барабаны-дойры. Медные карнаи, установленные раструбами на землю, возвышаются над головами музыкантов.

Пока собравшиеся у крепости люди дожидались гостей, мы с удовольствием полазили по восстановленным воротам и части мощных стен, окружавших резиденцию гиссарских беков. Напротив крепости когда-то шумела базарная площадь с караван-сараем и множеством лавок. Средневековый Гиссар был одним из торговых центров Средней Азии на Великом шелковом пути. Сегодня же сувенирные лавки расположились прямо в крепости. Скучающие продавцы с надеждой смотрят на каждого проходящего мимо человека как на потенциального покупателя. Рядом порхают нежные пугливые горлицы, по пересушенной земле скачут хитровато косящие глазом осторожные, быстрые майны.

Башни крепостных ворот
Горлица

Гиссарская крепость — место, без сомнения, замечательное, но мы уже изнемогаем от жары. Наступил полдень, и несмотря на то что солнце скрыто за поднятой афганцем пыльной завесой, пригревает оно основательно. Все-таки не стоит выбирать для путешествий по Средней Азии знойный июль. В середине дня всякий интерес к окружающему теряется, любознательность уступает место животному желанию забиться в какой-нибудь прохладный угол и лежать, не двигаться.

Другой дороги от крепости в нужном нам направлении не нашлось, приходится возвращаться тем же путем, проделав еще девять утомительных километров. Но вот к 13:30 выехали на трассу. Теперь впереди только граница…

Едем, преодолевая апатию и лень. Под вечер нам хочется только одного — побыстрее добраться до границы и остановиться где-нибудь на ночлег. Стали раздражать многочисленные изображения Эмомали Рахмона. На этой дороге они встречаются особенно часто. В населенных пунктах так через каждые сто метров: Рахмон на поле маков, Рахмон с президентом Белоруссии, Рахмон с детишками, Рахмон за рабочим столом и так далее, и так далее.

К границе подъехали порядком уставшие. 66 километров от Душанбе по трассе, да крюк в 18 километров к Гиссарской крепости — многовато для одного дня после отдыха. Солнце тусклым желтым пятном в светло-коричневом небе приблизилось к горизонту.

Страны Центральной Азии
Солнце в пелене афганца

Границу миновали легко и просто. Очереди никакой. На обеих сторонах к нам самое доброжелательное отношение: «Туристы, да?»

И вот мы снова в Узбекистане. Поменяли оставшиеся у нас 150 таджикских сомони на 100 тысяч узбекских сумов. До темноты всего 50 минут, надо поспешить, чтобы найти место, где можно расположиться на ночь.

Из проезжающей мимо легковушки водитель делает знак остановиться: «Там впереди, километров семь-восемь, чайхана есть, там койки, ночевать можно». Но мы, попрощавшись с ним, сворачиваем по неровной дороге в поля и ставим палатку около арыка, текущего недалеко от двух невысоких мазанок и пасущегося рядом стада коров. Расстилаем спальники и валимся на них без всякого ужина. Проехали сегодня около 90 километров.

Отдых на курпачах

Спали, как убитые, поднявшись только в 6 часов. Желания торопиться, куда-то ехать, нет. После Таджикистана на душе осталось тягостное чувство: очень уж бедные страна и народ. Между тем по трассе мимо нас снова забегали юркие узбекские машинки «Дэу». Мы находимся в Сурхандарьинском вилояте Узбекистана, называющемся так по реке Сурхандарье, стекающей с южного склона Гиссарского хребта. В буквальном переводе ее название означает «Красная река». Несмотря на далеко не кристальную чистоту воды в подавляющем большинстве здешних рек, вся жизнь узбеков зависит от этих красно-коричневых потоков. Земля Узбекистана складывается из оазисов, протянувшихся вдоль речных долин, и из бесплодных пустынь, разделяющих эти оазисы.

«Чемпион» и «Микки»
На привязи

Небо, как и вчера, затянуто пеленой пыли. Афганец не утих, продолжает «работать». Окрестности различимы лишь метров на 500 в стороны от асфальта. Вдоль трассы тянутся хлопковые поля, чередующиеся с яблоневыми садами и огороженными сетчатыми заборами виноградниками. Толстые лозы, поднимающиеся по металлическим опорам, сплетаются над землей в сплошной ковер. Под свисающими сверху гроздьями ягод стоят топчаны с разноцветными мягкими тюфяками. Вокруг них царят прохлада и радостный зеленый сумрак.

В отличие от слегка пришибленных нуждой таджиков узбеки чувствуют себя свободнее в материальном отношении, что проявляется и в их поведении. Вновь, как и в Ферганской долине, встречающиеся по дороге люди останавливают нас и просят сфотографировать. Но не для того, чтобы получить фотографию, как это было раньше, до распространения мобильных телефонов, а просто так, на память. Один из сфотографировавшихся сказал мне: «Ты только не забудь нас, брат!»

«Ты только не забудь нас, брат!»

Въехали в Денау. Несмотря на то что это 100-тысячный город, нужный нам баллон газа для горелки купить невозможно. Город больше похож на огромный кишлак. С его окраины начинаются заправки (здесь, в основном, газовые), автомобильные мастерские, магазины по продаже стройматериалов и сантехники (везде идет строительство), потом чайханы и ошхоны, мини-маркеты, но магазина товаров для дома мы так и не нашли. Естественно, нет здесь и никаких сувенирных лавок, город не туристический.

Тандыр у дороги
Горячие лепешки
Шашлык для гостей

Зашли в парикмахерскую. Я подстригся и побрился, получив удовольствие от того, как работает мастер, круглолицый мужчина с застенчивой полуулыбкой. Потом побрился Никита, первый раз в своей жизни. Цены и здесь несравнимо ниже, чем в России. Мы заплатили 17 тысяч сумов, или 155 рублей.

В парикмахерской

Пока сидели в парикмахерской, отдохнули, охладившись под непрерывно крутящимся вентилятором. Но стоило выехать, как солнце даже из-за слоя висящей в воздухе пыли пригрело, мы еле плетемся…

Тандыры всем нужны

Замеченный у дороги водопроводный кран стал подарком судьбы. Под льющейся из него струйкой прохладной воды мы охладили голову и ноги, напились, наполнили опустевшие бутылки. После этого некоторое время ехать было легко, но потом неумолимый зной снова стал одолевать. Разморило, хочется прилечь в тени и уснуть.

Перебрались по деревянному мостику через бегущий вдоль дороги арык, под невысокими деревьями напротив жилых домов расстелили чехлы от велосипедов (наши коврики) и мгновенно отключились. Однако поспать не удалось. Откуда-то возникла девушка в голубой форменной одежде: «Дом где? Туристы? Отдыхаете? Заходите в дом, спите!» Тут же хозяева ближайшего дома помогли нам довести велосипеды, проводили в комнату, застеленную коврами, положили пару цветных тюфяков и узких подушек: «Спите».

Но только мы закрыли глаза, заходит сын хозяйки, несет дастархан: «Кушать». И вскоре на нем стали появляться одно за другим: лепешка, две тарелки порезанных помидоров и огурцов, тарелка обжаренной в масле холодной картошки, горсть конфет — молочных карамелек, затем чайничек чая, бутылка холодной воды и две большие пиалы холодного айрана. Какой уж тут сон!

В комнате из мебели лишь трюмо с большим зеркалом и стоящий в углу телевизор, покрытый тряпичной накидкой. На открытом окне и входной двери нараспашку — красивые, нарядные легкие шторы, колышущиеся от легкого сквознячка. Тем не менее, в комнате все-таки жарче, чем было под деревьями.

Хозяйка по-русски говорит еле-еле, с трудом вспоминая слова, не использовавшиеся с советского времени. Русский язык знает ее муж, но он сейчас на работе в Ростове-на-Дону. А молодое поколение узбеков, в том числе и сын хозяйки, уже не понимает по-русски ни слова. Так, с замечательным мальчишкой Хуснитдином, встретившимся нам перед Денау, я общался на английском.

С Хуснитдином. Общим языком для нас был английский

После еды нам все-таки дали возможность вздремнуть. Когда же мы вышли из комнаты, хозяйка с невесткой во дворе занимались кройкой материи для очередного тюфяка. Здесь я наконец получил возможность узнать, как называется по-узбекски эта повсеместно распространенная вещь. Хозяйка произнесла: «Курпачá», — и повела нас в другую комнату дома, где эти курпачи были уложены друг на друга до самого потолка.

Попрощались только около 18 часов. Остановиться на ночевку мы хотели на берегу Южно-Сурханского водохранилища. Но, как ни старались, до захода солнца доехать до него не успели. Уже в наступающей темноте еле нашли пятачок среди полей, где можно поставить палатку. Здесь, на маркой глинистой почве, и расположились.

Потомок Абу Бакра

С утра съели купленный вечером арбуз и около 7 часов отправились. Небо расчистилось, и хотя ветерок продолжает поддувать, пелена пыли опустилась к горизонту. Похоже, что сегодня будет еще жарче — солнцу ничего не мешает. Да и то, приближаемся к Термезу, самому жаркому месту в Средней Азии. Говорят, здесь жарче, даже чем в Ашхабаде. На улицах кишлаков теперь можно видеть самые настоящие пальмы и высокие сочные кусты агавы. Про туи, индийскую сирень или гибискус я уж и не говорю.

Гибискус
Мини-маркет

Неожиданно быстро приехали в город Кумкурган, в котором начинается, а для нас заканчивается водохранилище. Впрочем, с дороги мы его так и не увидели. Лишь возле самого города слева вдали показалась гладкая полоса воды. Однако путь к ней был перегорожен глубоким арыком, так что искупаться нам не пришлось.

В центре пыльного, неухоженного города остановились в закусочной со столиками под открытым небом. Держит это заведение бывший начальник цеха одного из местных заводов. С ним сидит его товарищ, еще один начальник цеха неработающего теперь завода.

Мы с удовольствием съели по два поджаренных нам яйца и большое блюдо салата из помидоров и огурцов, щедро посыпанных луком, заплатив за это всего 6 тысяч сумов — 53 рубля. Хозяин еще и извинился, что берет с нас деньги.

За разговором со словоохотливыми друзьями выпиваем по несколько пиал свежезаваренного зеленого чая. При этом нам продемонстрировали, как это традиционно делается. Чай после заваривания в фаянсовом чайнике надо трижды налить в пиалу и перелить обратно в чайник, чтобы напиток лучше заварился и равномерно перемешался. Затем хозяин должен наполнить свою пиалу и отпить глоток. Испокон веков таким образом показывали гостям, что чай не отравлен. Лишь после этого можно разливать напиток остальным. Причем пиалы гостей наполняются только наполовину, для того чтобы они не обожглись и чтобы почаще подливать им чай, показывая свое гостеприимство и внимание.

То же самое нам рассказывали про заваривание чая и в Таджикистане. Недаром про узбеков и таджиков говорят: «Один народ — два языка».

До города и после него сплошной чередой тянутся лишенные всякой эстетики кишлаки. Беспощадное среднеазиатское солнце выжигает запахи цветов, зато падаль и свалки возле населенных пунктов распускают свои ядовитые миазмы только сильнее. Смотреть в кишлаках совершенно нечего, останавливаться в магазинчиках, громко называемых «мини-маркетами» незачем — ассортимент их незатейлив и ограничен. Остается только ехать…

В принципе, наступил тот самый момент, который наступает в любых путешествиях, когда любопытство, интерес к стране в целом уже удовлетворены, а до конца пути еще далеко. С этого времени ежедневный пробег заметно увеличивается, а остановки делаются все реже и короче.

Дорога плохая, асфальт в трещинах и ямах, на которых нас немилосердно трясет. Лишь небольшие кусочки уложены ровным асфальтом, выглядящим как новые заплаты на донельзя изношенном платье. Мне захотелось запить пивом свое неудовольствие окружающим. В кишлаке Сурхан мы зашли в магазин под названием «Алко 777». В пустом магазине за узеньким столиком сидит небольшая компания, играющая в карты. Среди них оказался и хозяин — Кахамон, представившийся ни много ни мало потомком Абу Бакра, тестя и сподвижника пророка Мухаммеда. Кахамон вызывает симпатию. К пришедшему одновременно с нами отцу он обращается на вы: «Ота, садитесь». Совершенно чисто говорит по-русски. У него два высших образования — юридическое и военное. Рано выйдя на пенсию, Кахамон открыл в районе целую сеть алкогольных магазинов. А когда местный имам стал препятствовать делу, он сжег мечеть. Я даже рот открыл от этого спокойного признания, но поверил, поскольку никто из присутствующих не возразил, а на окраине кишлака мы и сами видели строящуюся заново мечеть. Кахамон говорит, что Сурхандарьинский и соседний Кашкадарьинский вилояты — наименее религиозные в Узбекистане, власть ислама в них не сильна.

В магазина «Алко». СправаКахамон и его отец

Да, любопытное состоялось знакомство! Встреча нас взбодрила и, несмотря на пик жары в середине дня, ехать стало веселее.

Но недолго. Десяток километров и вот уже знойный воздух превращает мозги в горячее желе, ноги еле крутят педали, мысли лениво ворочаются, не в состоянии развернуться до конца. Разваренное состояние, в котором ни до чего нет дела.

Остановились у придорожного магазинчика. Двери его не заперты, но внутри никого. Самовольно открыв холодильник, выбираем себе по мороженному. Лишь после этого откуда-то из-за прилавка выбрался заспанный продавец, худощавый парень 33 лет. Пока мы в тени навеса лакомились охлаждающим продуктом, продавец сходил на бахчу возле магазина, принес дыньку и пригласил нас разделить угощение. Вялые, сонные, мы почти не разговаривали. Так и попрощались, молча, лениво взмахнув руками.

Разморенные, мы даже имени его не узнали

Добрались до города Джаркурган. Съели в нем по палочке «нежного» шашлыка и отправились дальше с единственным желанием побыстрее расположиться на ночлег. Однако с правой стороны от нас течет Сурхандарья, а слева в подножии невысоких холмов прорыт широкий канал. Едем, как по коридору, не свернуть ни туда, ни сюда. Но вот видим мост через канал, выложенный железобетонными плитами, переводим велосипеды на другую сторону канала и мимо окраинных домов поднимаемся на голые холмы, поверхность которых покрыта лишь отдельными колючками. Устраиваемся среди них в гаснущих лучах закатившегося за далекий горизонт солнца. Проехали сегодня 94 километра.

Среди редкой растительности

На границе с Афганистаном

Спали с восьми вечера до шести утра, десять часов, и, тем не менее, еле заставили себя подняться. Позавтракали оригинально: подаренным вчера вечером арбузом, который употребили с солеными оливками, продававшимися на развес в джаркурганском супермаркете. Очень неплохо получилось!

Собирались вяло, нехотя, в результате выехали только после восьми. Не успели доехать до трассы, как я проколол заднее колесо. Вот досада! Приходится останавливаться на обочине и клеиться.

Строительство дома

Но вот снова катим. Когда-то, в девяностых годах, будучи в Германии, я поразился увиденному: идет по тротуару человек и разговаривает по телефону. По сотовому, тогда еще невиданному в глубинке России. Теперь же это обычная картина. Вот и сейчас мимо нас по трассе на захудалом велосипеде едет узбек в выцветшем халате с прислоненным к уху мобильником. А рядом, как и встарь, на светло-коричневом глинистом поле над длинными зелеными рядками растений склонились закутанные в платки женщины с кетменями в руках.

В 11 часов припекать стало серьезно. Мы еле докручиваем последние километры и к 12 часам добираемся до Термезского вокзала. Здание окружено металлическим забором, а две проходные к нему охраняются милиционерами. Одна из них предназначена для женщин, другая для мужчин. Люди на вокзал пропускаются только с билетами и по паспортам. Посмотреть расписание и купить билеты можно в кассовом зале, расположенном в соседнем здании поменьше размерами. Но даже его фотографировать нельзя, о чем предупредил нас вышедший навстречу милиционер. С таким же запретом мы столкнулись на мосту через Сурхандарью, когда я остановился, привлеченный открывшимся видом, а еще раньше на мосту через Сырдарью. Мосты и вокзалы — строго охраняемые объекты в Узбекистане.

В Термезе Кахамон посоветовал нам сходить в археологический музей. Он был построен в 2002 году в качестве подарка городу от Ислама Каримова. Однако аналогично Национальному музею в Душанбе здание помпезно и пустовато. Экспозиция, вроде бы, и неплохая, но старого типа и, в принципе, скучновата. Что-то надо менять в устройстве музейных экспозиций. Они как капли воды похожи одна на другую и уже не вызывают интереса у посетителей. Кроме нас двоих в музее никого и не было.

Термезский археологический музей

Осмотрев музей, отправляемся на обед. Захотелось плова. Едем по улице, везде подают пиво. Вот где (а вовсе не в музее) все дехкане собираются! Чай, лепешка, салат, две порции плова на больших блюдах, две кружки пива, пакет сока — все это стоит 40 тысяч сумов (360 рублей), ровно столько же, сколько наши билеты в музей.

В городе жара кажется невыносимой. Каменные дома, бетон, плитка, раскаляясь под солнцем, заметно повышают температуру воздуха. Выходишь из магазина с кондиционером и тебя едва не сбивает плотной волной зноя. На трассе, где хоть немного поддувает ветерком, чуть полегче. Но и там едешь в предобморочном состоянии, в котором не хочется ничего, даже о тени не думается, просто закрываются глаза и выключается сознание.

Покинув центр города, мы завернули в православный храм Александра Невского, построенный русскими войсками в 1896 году. Храм гол и пуст. «Церковный приход маленький, — рассказывает пожилой служка, — русских в Термезе почти не осталось». Во дворе у храма нашлась колонка, где мы набрали воды и впервые за два дня смогли смочить голову.

Термез. У храма Александра Невского

 На выезде из Термеза дорога приблизилась к Амударье, второй по длине реке Средней Азии. На ее берегу через равные промежутки высятся пограничные вышки, а вдалеке за полоской воды виднеется земля Афганистана.

В семи километрах от города расположился мавзолей аль-Хакима ат-Термизи, суфийского мыслителя IX века, который за глубину своих знаний и широту кругозора получил прозвище Мудрый (аль-Хаким).

Проезжаем одни ворота, затем вторые. Возле третьих ворот все оставляют машины и идут пешком по вымощенной плиткой и густо обсаженной цветами дороге к мавзолею. Вдоль нее стоят скамейки с приделанными к ним козырьками-навесами, дальше — высокие резные беседки и пруд с живой рыбой, еле различимой в мутной воде. Вся территория мавзолея огорожена каменным забором, вплотную к которому примыкает пограничная полоса, опутанная колючей проволокой.

Мавзолей аль-Хакима ат-Термези. В этом здании находится музей истории Термеза и наследия термезидов
Панджараоконная узорная решетка, служащая для проветривания помещения и рассеивания прямого солнечного света
Изразцовый декор

Заходим в мавзолей. Старик с белой, словно хлопок, бородой, присев на лавочку, громко пропел молитву по-арабски. Лишь после этого присутствующие, сделав омывающее лицо движение, направились к надгробию над могилой мудреца, находящемуся в сумрачном углу помещения.

Когда мы вышли из мавзолея, почувствовалось (наконец-то!), что жара спала. Сев на велосипеды, набрали скорость и покатили по прекрасной четырехполосной трассе вдоль Амударьи. Неожиданно и тут потянулись жилые места — сплошные кишлаки, люди. Обстановка кажется совершенно мирной. Узбеки спокойно живут на границе с самым неспокойным государством. Но по словам того же Кахамона, в Афганистане до города Мазари-Шарифа вполне безопасно.

Дорога возле Амударьи на границе с Афганистаном
Белый ослик

Остановились около не говорящего по-русски продавца дынь и арбузов. Два узбека-покупателя помогли выбрать нам дыню поспелее, а когда я спросил о ее стоимости, сказали: «Бери даром, от нас».

Двигались до самого захода солнца, потерявшегося где-то в Афганистане. Отъехав от города километров 20, остановились на перекрестке дорог между кишлаками. Ставим палатку на задворках заброшенного дома, возле пасущихся на зеленой лужайке телят.

Как работает солнце

Проснулись с первыми проблесками зари. Торопиться не хочется. Наслаждаемся утренней прохладой, едим сочную дыню, потом стираем одежду в бегущем рядом арыке с совершенно чистой водой, что здесь бывает совсем нечасто.

Выдвигаемся в 7:30. В отличие от вчерашнего утра чувствуем себя отдохнувшими и легко катим по ровному асфальту.

Через несколько километров въезжаем в небольшой городок Ангор. В центре его, в придорожной ошхоне, золотозубый узбек только что приготовил плов в огромном казане, установленном на железную бочку-печку. Рассыпчатый, пропитанный жиром рис украшают кусочки желтой и красной моркови, крупные горошины нута. Куски мяса после приготовления плова достаются со дна казана и крошатся в каждую тарелку сверху. Порция плова стоит здесь 7 тысяч сумов, или 63 рубля, что в три раза дешевле, чем в Иркутске.

Плов готов. К полудню казан будет чист

Вкус плова со сладкими нотками изюма хорош, но заваренный нам чай, как и во многих других местах, никуда не годится. Для истинного ценителя этого напитка Средняя Азия — просто беда!

Насыщаясь пловом, настраиваемся на предстоящую дневную жару. Июльское солнце «работает» словно по расписанию. Самое лучшее время суток, конечно, раннее утро, с рассвета до 8 часов. В восемь поднимающееся над горизонтом небесное светило уже явственно начинает показывать свой характер. С 9 до 10 нам приходится надевать панамки. Затем солнце разгорается в полную силу, и к 12 часам мы начинаем испытывать перегрев. Но самое тяжкое время — с 12 до 16 часов. Мы едем в полубессознательном состоянии, временно приходя в себя в магазине у холодильного шкафа с прохладительными напитками или в пивной за кружкой свежего пива. Лишь после 16 часов с облегчением начинаешь чувствовать, что жара приотпускает свою безжалостную хватку. И наконец после 18 часов до темноты можно ехать, наслаждаясь приятным теплом южного вечера.

Вскоре после Ангора прекрасная дорога опять превратилась в самую захудалую, полную бесчисленных колдобин. Бессильно ругаясь, мы едем, трясясь и подпрыгивая. К 12 часам приплелись в Шерабад. Здесь только что закончилась свадьба. Тем не менее, один из расходившихся с пиршества гостей завел нас в огромный, уже почти пустой, зал и посадил за стол. Мы съели несколько полувысохших на жаре салатов, запивая их соком. Пить горячую водку в атмосфере сауны почему-то не хочется…

При выезде из города остановились в рощице длиннохвойных сосен и часа полтора подремали. Затем искупались в реке Шерабад, вдоль которой проложена трасса. Река мелкая, поэтому пришлось просто лечь в нее, сначала на живот, а потом на спину. Промокшая одежда облепила разгоряченное тело, создав блаженный холодок-прохладу.

На реке Шерабад
Зеленая долина
Окрестные горы сухи и бесплодны
Оазис. Кишлак у реки
У водопоя

К 18 часам добрались до кишлака Гулистан, что по-персидски означает «сад роз». Здесь я заметил играющих в нарды и вновь решил проверить свои силы. Играют тут очень быстро, чувствуется сноровка: не успевает один передвинуть шашки, как другой энергичным крутящим движением уже бросает кости. Такой темп игры слишком быстр для меня и две партии я проиграл, но все же выиграл третью. Поблагодарив игравшего со мной старика за науку, с сожалением оставляю приятное занятие.

Играют в нарды

На ночлег устраиваемся несколькими километрами дальше Гулистана, спустившись на глинистый берег реки Шерабад, поросший клочками невзрачной растительности.

Чинары в Сайробе

За Гулистаном ведутся дорожные работы. Широкая полоса черного, недавно уложенного асфальта протянулась между возникших слева и справа выжженных хребтиков. Сегодня ни дуновения ветерка, солнце плющит сильнее обычного.

По новой дороге
На иссушенной земле

Замечаем трубу у дороги, из которой льется вода. Однако узбек, приведший к ней на водопой корову и теленка, говорит, что она соленая, не питьевая. Посоветовал попросить воду в следующем доме у дороги. Мы подъехали к нему, а вслед за нами подрулила легковушка хозяина. Вода у него привозная, из Сайроба — кишлака в 14 километрах отсюда, где он живет постоянно. Здесь же у него сад в 30 гектаров, засаженный яблоневыми деревьями, гранатовыми, сливовыми. Большой двухэтажный дом еще не достроен. Второй этаж предназначен для семьи, а первый для рабочих, которые помогают снимать урожай фруктов.

Слово за словом, хозяин приглашает нас за стол. Его жена быстро поджарила глазунью, сделала салат из помидоров с луком, порезала ломтями буханку белого хлеба.

Сидим мы хорошо, но пора и честь знать. Прощаемся с гостеприимными хозяевами и выходим на трассу. Начался затяжной подъем в гору. Вот где зной-то почувствовался, хотя время только половина 11-го. Солнце тяжелой дланью давит и размазывает по асфальту.

Растущие внизу деревья свидетельствуют о наличии подпочвенной воды. Тут и стадо на травке пасется
Пастух

Кишлак Сайроб — зеленое пятно среди выжженной земли. В центре Сайроба растут две тысячелетние чинары, в густой тени которых сидят продавцы айрана и курута. Диаметр чинар около двух метров. В их стволах образовались столь огромные дупла, что в дерево можно войти, как в комнату. В дуплах, закрытых двустворчатыми деревянными дверцами, вполне может поместиться по полтора десятка человек. В обеих чинарах собраны разные вышедшие из обихода вещи, в результате чего получилось что-то вроде двух маленьких музеев.

Дневной зной не страшен под тенистыми чинарами
Для многих жителей Сайроба торговля под чинарами единственное доходное занятие
Музей в чинаре

Надо сказать, что к старым чинарам повсюду в Средней Азии относятся с почтением, а места, где они растут, считают святыми. В Сайробе тем более. Через дорогу от чинар в небольшом гроте находится источник, вода которого, по словам местных жителей, обладает целебными свойствами. Вода сочится в каменную ванну с плавающими в ней рыбками-маринками, ловить которых здесь запрещено. Однако воду в этом священном месте люди набирают, зачерпывая ее далеко не чистыми бутылями, ведрами, бидонами…

Отдохнув под чинарами, в полдень двинулись дальше. Подъем продолжается, а солнце жарит все сильнее. Не проходит и часа, мы впадаем в прострацию. Движемся, как сомнамбулы, на полном автопилоте. Нажимаем на педали тупо, автоматически. От солнца спрятаться невозможно, вокруг никакой тени, ни единого деревца. Жарко так, что закрываются глаза и нет сил поднять голову, чтобы рассмотреть окружающий нас безжизненный ландшафт.

С дорожными рабочими

Наконец тягун закончился, и мы резво, с ветерком, покатили вниз. Однако спуски имеют обыкновение заканчиваться гораздо быстрее подъемов. А впереди новая гора! К счастью, внизу, на развилке дорог, стоит несколько домов и один из них — ошхона, в которой нам могут приготовить яичницу с колбасой. Впрочем, радость была преждевременной. Оказывается, даже такое простое блюдо можно испортить. Для этого надо поджарить яйца на большом количестве вонючего бараньего жира и нещадно их посолить. Но нет худа без добра. Здесь нашелся кофе «три в одном» и мы насладились его незатейливым, но ничем неиспорченным вкусом.

Просидели в ошхоне больше часа, даже вздремнули чуток на широком топчане, а потом волей-неволей пришлось снова погрузиться в дневной зной. За ошхоной расположился пост ГАИ, недалеко граница Сурхандарьинского и Кашкадарьинского вилоятов. Пассажиры из притормаживающих у поста автомашин неспешно выбираются наружу и проходят в здание. Но мы проезжаем, не задерживаясь, и нас никто не останавливает.

Живописный рельеф
Козы движутся домой

За постом начался новый затяжной подъем. И хотя он не сильно крут, тянуть вверх пришлось долго. Под вечер наши силы окончательно иссякли. В начале восьмого, за час до захода солнца, сворачиваем по грунтовой дорожке в сторону и останавливаемся в сухом овраге-сае возле невысоких кустиков зеленого тамариска. Из последних сил ставим палатку и валимся на спальники без всякого ужина.