Проблемы и экономические риски российско-монгольских отношений и национальные интересы России.

Ю.В.Кузьмин
Байкальский государственный университет, г. Иркутск

Исследование подготовлено в рамках грантов Российского фонда фундаментальных исследований 18-514-94002 МОКН_а «Национальные интересы России и Монголии в треугольнике отношений Россия Монголия — Китай: проблемы, противоречия, сценарии» и 20-59-44008 Монг_а «Мировое и российское монголоведение: национальные школы, концепции, персоналии».

      Глубокая трансформация современных международных экономических отношений, усиление процессов протекционизма в мировой торговле, торговая война лидеров мира: США, Китая, ЕС, России требуют серьезной корректировки национальной экономической модели развития и адаптации к изменившейся мировой экономике. В большинстве стран мира происходит, в том числе и из-за пандемии COVID-19,  замедление темпов экономического развития, сокращение иностранных инвестиций, усиливается конкурентная борьба на крупных торговых рынках, не соблюдаются правила международной торговли и правила ВТО, ряд стран усиленно накапливают золото и заявляют об отказе от расчетов в долларах и переходе на национальные валюты. Происходит формирование новых центров мировой экономики (Китай, Индия, Иран, Россия), идет формирование многополярного мира.

      Перемещение центра мировой экономики в Восточную Азию, высокие темпы экономического роста в Китае и Индии, переход Китая к собственному технологическому развитию, высокому уровню науки и технологий, и экономическому рывку в сфере новейших технологий приводят к обострению экономических отношений Китая и США.  Небольшое замедление экономического роста в КНР, вывод оттуда американских и западных компаний и сокращение инвестиций в экономику уже в ближайшее время повлияют на экономику России и Монголии. Сокращение производства в КНР, влияние коронавируса, замедление экономического роста приведут к сокращению потребления и импорта российского и монгольского сырья, что ведет к падению цен на сырьевые ресурсы и сокращению валютной выручки.  Представляется, что российско-китайские и российско-монгольские отношения в треугольнике отношений Россия – Монголия – Китай серьезно зависят от уровня развития мировой экономики и международной конъюнктуры цен, в первую очередь – на сырьевые ресурсы. Особенно зависима в этом плане монгольская экономика, имеющая ярко выраженный сырьевой характер своего развития.

     Российско-монгольские отношения проходили в своем историческом развитии самые разные периоды – от полного доминирования в советский период до резкого сокращения в 1990-е годы. Некоторое оживление российско-монгольских политических и экономических отношений в 2000-е годы сменилось застоем и сокращением взаимной торговли в общем балансе монгольской торговли. Отмена визового режима, благоприятная инвестиционная среда привела к кратковременному оживлению, но не привела к стабильному росту и положительной динамике. Продолжается дальнейший рост монголо-китайского экономического сотрудничества,  взаимной торговли и сотрудничества Монголии и Китая. Быстрыми темпами растет экономическое сотрудничество с так называемым «третьим  соседом» (Япония, США, Южная Корея, страны ЕС и др.). Российские позиции в соседней Монголии постоянно сокращаются, несмотря на восстановление, наконец, торгового представительства РФ (которое делает очень многое для того, чтобы хотя бы сохранить статус-кво в условиях пандемийных ограничений), не оправдываются завышенные ожидания монгольской стороны насчет расширения экономического сотрудничества с Россией.

     Отметим некоторые противоречия и экономические риски современных российско-монгольских отношений на современном этапе их развития:

      С одной стороны, политический уровень стратегического партнерства России и Монголии находится на высоком и достойном уровне, лидеры наших стран постоянно встречаются, в том числе на трехсторонних встречах в рамках Программы Экономического коридора Россия – Монголия – Китай. В ходе этих встреч постоянно декларируются меры о расширении экономического, научного и культурного сотрудничества трех стран. Активно обсуждаются вопросы реализации проектов «Один пояс – один путь», «Степной путь», «Великий Чайный путь», создание транспортного коридора Китай – Монголия — Россия. На модернизацию совместного предприятия УБЖД (Улан-Баторская железная дорога) Россия с 2019 года обещает выделить 100 млрд. руб. Намечены другие транспортные коридоры, например, через Тыву; несколько лет шли переговоры относительно проекта строительства газопровода через Монголию в Китай (в настоящее время этот проект находится на стадии завершения ТЭО – технико-экономического обоснования для монгольской территории).

    С другой стороны,  к сожалению, эти политические планы не наполняются реальным экономическим сотрудничеством. Не растет российско-монгольская торговля, нет экономически значимых взаимных инвестиций в экономику двух стран, нет крупным совместных проектов. Реализацию намеченного расширения сотрудничества выполняют, в основном, соседние регионы России: Республика Бурятия, Иркутская область, Забайкальский край, имеющие ограниченные экономические возможности инвестирования и создания совместных предприятий. Можно констатировать, что крупные российские корпорации не приходят на монгольский рынок, и не только по вине российской стороны. Их заинтересованность в крупных монгольских проектах сталкивалась с той реальностью, что Монголия обычно отдает предпочтение западным и восточным инвесторам, особенно австралийским, британским, китайским. На монгольском инвестиционном рынке высокая конкуренция, серьезная заинтересованность крупных мировых компаний в получении доступа к крупным сырьевым месторождениям Монголии. Выход на монгольский рынок серьезно зависит от конкретных чиновников и имеет коррупционную составляющую, в отдельных случаях она является доминирующей. В Монголии постоянно происходят скандалы коррупционного характера, связанные с лицензиями на разработку  минеральных ресурсов страны, выявлена лишь незначительная часть нарушений в данной сфере. Решения часто принимаются исходя не из национальных интересов страны, а из частных интересов монгольских политиков, чиновников и бизнесменов.

Приходиться констатировать, что тема крупных международных проектов в треугольнике Китай – Монголия – Россия (в том числе относительно транспортных коридоров)  активно обсуждается уже  несколько лет, а реальных шагов сделано недостаточно. Проводится много научных конференций и форумов по данной тематике, но недостаточно практических действий. Политическое руководство страны и монгольская общественность открыто заявляют об этом. Ожидания сменяются серьезным разочарованием, что может иметь чрезвычайно негативные последствия для российско-монгольских экономических отношений. Эта ситуация напрямую отражается на реализации геополитических интересов России в Центральной Азии и в Монголии. Политические и экономические последствия ослабления российских позиций в Монголии могут иметь  необратимый характер, которые серьезно недооцениваются в России. При этом Монголией совместно с другими странами успешно реализуются такие проекты, как строительство нового международного аэропорта  и современной дороги к нему (уже сданы в эксплуатацию), модернизация автомобильных дорог Улан-Батор – Налайх (также завершена), Улан-Батор – Дархан и др.

     Недостаточная активность и заинтересованность России в развитии российско-монгольских экономических отношений компенсируется активными действиями (соглашениями, инвестициями, реальными проектами) стран ЕС, США, Японии, Южной Кореи, Турции и других.

Проявляют активность и заинтересованность в монгольском рынке Иран, Кувейт и другие страны Персидского залива и Западной Азии, а Монголия надеется на экспорт в эти страны своей аграрной продукции, и на серьезные инвестиции в экономику Монголии. Подписаны первые соглашения о сотрудничестве со странами Ближнего Востока.

Монголия крайне заинтересована в экономическом сотрудничестве с этим регионом, так как получает оттуда кредиты, инвестиции, экономическую помощь и начинает отдавать предпочтение этому направлению сотрудничества. Но для экономики Монголии эти «предпочтения» несут самые серьезные риски: с одной стороны страна за счет зарубежных кредитов решает сложные текущие экономические проблемы, но, с другой стороны, накопленный внешний долг Монголии на первый квартал 2019 года достиг 29,5 млрд. дол., при том, что  ВВП страны в 2018 г. составлял  12,7 млрд. дол. Закрывая глаза на эти серьезные риски, Монголия настойчиво расширяет сотрудничество с западными странами, рассчитывает на иностранные инвестиции, безвозмездную помощь, создание совместных предприятий, стабильную монгольскую эмиграцию в эти страны.

Влияние международных экономических структур (МВФ, Азиатский банк и др.) в Монголии возрастает, и в перспективе страна может оказаться в сложном политическом и экономическом положении. Международные финансовые и кредитные организации уже сегодня диктуют определенные бюджетные правила монгольского правительства, а в дальнейшем это давление будет только усиливаться, что может иметь серьезные геополитические последствия не только для Монголии, но и для России, для всего региона Северо-Восточной Азии.

Россия и российская экономика является гораздо менее привлекательной для Монголии и монгольского общества, в том числе и по причине того, что экономические санкции США и западных стран в отношении некоторых крупных компаний и банков России делают сотрудничество с ними «токсичным» и неперспективным направлением для монгольских субъектов промышленного, банковского и финансового сектора.

     В то же время, в Монголии до сих пор сохраняется высокий рейтинг доверия к современной России, которая рассматривается как некий противовес политическому и экономическому влиянию Китая, которого в кочевой стране остерегаются. В Монголии есть некоторая ностальгия по временам СССР, когда Советский Союз строил в Монголии заводы, фабрики, ТЭЦ, горнодобывающие предприятия со всей социальной инфраструктурой, чего не делают современные иностранные предприниматели. Но заинтересованность в масштабных китайских инвестициях, западной помощи развитых стран постепенно вытесняет и эти настроения и ожидания. Можно говорить даже о некотором разочаровании уровнем российско-монгольского сотрудничества, о чем свидетельствуют последние публикации в монгольской печати, в том числе и после визита в Монголию вице-премьера Виктории Абрамченко. Критикуется пассивность и непрофессионализм российского посольства в Монголии, негативно оцениваются факты закрытия представительства Иркутской области, Республики Бурятии, запретительные меры в отношении авиаперевозок из России в Монголию (при этом Турция не прекращала полёты в Улан-Батор вообще). Хотя такая волна критики происходит не впервые, но то, что на этот раз она поднялась в преддверие визита в Москву президента Монголии У. Хурэлсуха, должно заставить обратить на это серьезное внимание МИД России и политического руководства страны. Не в пользу России и тот факт, что многие монгольские СМИ финансируются (а значит – и контролируются) «третьим соседом», в то время как уже ровно тридцать лет как в Монголии отсутствует какое-либо государственное (или т.н. «федеральное») российское информационное агентство, которое бы формировало реальную картину позиций России в Монголии. Сейчас же МИД, а значит – и Администрация президента России довольствуются информацией, предоставляемой Посольством РФ в Монголии, а в его интересах – формировать картину, более благоприятную, чем на самом деле с тем, чтобы показать: Посольство работает, всё под контролем, ситуация стабильна.

      Серьезным фактором ослабления российско-монгольских отношений является частая смена политической элиты Монголии. И это не просто приход к государственной власти политиков нового поколения, более молодых и динамичных, а политиков и бизнесменов, получивших высшее образование и профессиональную подготовку в странах Запада или США и Австралии. Новое поколение монгольских политиков и бизнес-элита не получали образование в России, они уже не связаны с ней научными, дружескими и другими узами. Постепенно уходит поколение политических деятелей, банкиров, бизнесменов, ученых, которые получали образование в СССР и России, что будет в дальнейшем ослаблять российско-монгольские экономические, политические, научные и культурные отношения и связи. Кроме того, в современной России не ведется серьезная подготовка кадров в области монголоведения, за исключением восточного факультета Санкт-Петербургского университета и Бурятского государственного университета. В современном научном монголоведении завершается процесс старения кадров, а нового поколения специалистов не готовится, за исключением ИМБТ –  Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, который находится в Улан-Удэ. Необходимо в самое ближайшее время предпринять серьезные меры по подготовке специалистов-монголоведов в России, особенно в Иркутске, Улан-Удэ и Чите, где заинтересованы в сохранении торговых и культурных отношений с дружественной  соседней Монголией. В российских вузах активно обучают китайскому, японскому и другим восточным языкам, но совершенно недостаточно уделяется внимание подготовке профессионалов со знанием монгольского языка. А они крайне необходимы в условиях, когда в Монголии, с одной стороны, утрачиваются традиции изучения и обучения русскому языку (несмотря на его сохранение в качестве обязательного в средней школе, тем ни менее приоритет отдан английскому и восточным языкам), а с другой стороны – Монголия становится все более заметным фактором геополитики в Северной Азии.

      Национальная концепция внешней политики Монголии остается неизменной и обозначается как «30:30:40» (Китай – Россия – «третий сосед»). При этом реально  экономическая роль Китая значительно выше данного показателя, а роль России – значительно ниже;  быстрыми темпами растет роль третьих стран в экономических отношениях Монголии. Эта тенденция и сегодня крайне неблагоприятная для России, а после завершения строительства Индией нефтеперерабатывающего завода в Монголии товарооборот между Россией и Монголией еще более сократится, поскольку нефтепродукты – основная статья российского экспорта в Монголию. Хотя Монголия и стремится придерживаться политики нейтралитета, но выдержать его в полном объеме не получается.

     Всё более усиливается в Монголии роль США, которые прилагают серьезные усилия на укрепление своих позиций в Центральной и в Северной Азии, и рассматривает Монголию как один из центров «давления» на Китай и Россию. Это влияние Америки выражается в активной роли посольства США в Монголии (которое, в отличие от нашего посольства, активно работает с монгольским населением, особенно в пригородах Улан-Батора, замечено и в провинции), в эффективном использовании «мягкой силы» (английского языка, международных неправительственных организаций, религиозных обществ, участие в миротворческих миссиях монгольских  военных и др.). Оперативно решен вопрос о беспошлинной продаже монгольских товаров на американском рынке, в основном – изделий из монгольской шерсти и текстиля (что даст  Монголии 30-40 тыс. новых рабочих мест) в то время, как российские пошлины на те же самые товары достигают 40%. В июне 2021 года Всемирный банк (находящийся под контролем США) одобрил кредит в размере 100 млн. долларов на реализацию проекта по развитию городского транспорта в Улан-Баторе, что широко освещалось монгольскими СМИ. В то же время о таком же по размеру кредите, выданном Монголии Азиатским банком инфраструктурных инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank, AIIB) на борьбу с COVID-19 монгольская блогосфера, по сути, отмолчалась. Есть основания предполагать, по причине того, что этот банк ассоциируется с Россией и Китаем, которые никак не поддерживают монгольские СМИ и не влияют на информационное поле Монголии.  По факту, США и Монголия вышли на уровень стратегического партнерства, равного отношениям с Китаем и Российской Федерацией.

Всё более частыми становятся политические контакты Монголии и США на высоком и высшем уровне, американцы заметно влияют на расстановку политических сил в Монголии. Не случайно Монголия не вступает в ШОС как полноправный участник проекта, а только присутствует как страна-наблюдатель. В ходе визита президента Монголии Х.Баттулги в США 30-31 июля 2019 г. было заявлено о «новом этапе» отношений двух стран. 7 августа 2019 г. глава Пентагона Марк Эспер отметил в Твиттере: «Прибыл в Монголию! Планируем подтвердить приверженность общим ценностям США и Монголии, крепость нашего партнерства и поддержку демократии и свободы во всем мире». В мире хорошо знают, что такое «демократия и свобода» по-американски на опыте Ирака, Сирии, Ливии, Венесуэлы, Афганистана и других стран мира.

И вот самый последний пример: вручая 1 декабря 2021 года верительные грамоты, новый посол Монголии У. Батбаяр (широкой монгольской публике известный как тревел-блоггер) выразил готовность укреплять стратегическое партнерство Монголии и США во имя международного и регионального мира и процветания. В некоторых либерально-демократических СМИ Монголии заявили, что У. Батбаяр – это хорошая альтернатива «трусливым дипломатам с промытыми в России мозгами».

Для США Монголия является идеальной базой для разведывательных служб, удобным наблюдательным плацдармом за Китаем (особенно за Автономным районом Внутренней Монголией КНР) и Россией. Были планы (на уровне обсуждения) и по строительству там американской военной базы. По крайней мере, даже несмотря на коронавирус, в августе 2021 года в Монголии снова прошли, под эгидой Тихоокеанского командования США, военно-штабные учения «В поисках хана», в которых приняли участие, в том числе, и 80 военнослужащих США.

Дальнейшее сближение США и Монголии может иметь для России неблагоприятные геополитические последствия, особенно с учетом низкого уровня экономических отношений России и Монголии и ухудшения «климата» совместного сотрудничества, определенного разочарования монгольского истэблишмента в перспективах этого сотрудничества. С учетом перспективы проведения российско — китайско — американских переговоров по проблеме безопасности и ограничения размещения  ракет малой и средней дальности, «монгольский фактор» может быть использован как средство давления на КНР и Россию. Ослабление треугольника Россия – Монголия — Китая также не исключается.

Очевидно, что Монголия видит в США фактор геополитического равновесия в регионе. Но монгольские политики не учитывают, что такая «многовекторная» политика может серьезно осложнить положение как непосредственно в Монголии, так и в целом  в Северо-Восточной Азии, и крайне негативно отразится на отношениях с «южным» и «северным» соседями страны. Как может реагировать, например, Китай на подобные раздражения, мы видим на примере Литвы: таможня Китая вычеркнула Литву из своих цифровых реестров. Страшно представить, что будет в подобном случае с Монголией…

Таким образом, хотя геополитическая роль России в Монголии пока сохраняется, и уровень доверия между нашими странами довольно высок, в то же время, к сожалению, экономическая роль   и значимость российско-монгольских экономических и торговых отношений сокращается. Доминирующую роль на монгольском рынке играет соседний Китай, который является основным импортером монгольского минерального (медь, уголь) и сельскохозяйственного сырья, экспортером промышленных товаров и техники; существенны также китайские инвестиции в монгольскую экономику. Важным геополитическим фактором во внешней политике Монголии является «третий сосед» (США, Япония, страны ЕС), который наращивает свое участие в экономике Монголии и, вполне вероятно, сотрудничество Монголии с «третьим соседом» в скором времени выйдет на новый качественный уровень экономических  отношений. При этом приходится констатировать тот факт, что этот тренд теперь уже не зависит от экономических и национальных интересов России, потому что Монголия, как суверенное государство, самостоятельно выбирает вектор политического и экономического сотрудничества, а Россия так и не смогла предложить монголам серьезной альтернативы Западу в виде крупных инфраструктурных и иных совместных проектов, если не считать темы строительства газопровода через территорию Монголии в Китай. При этом опять-таки как через блогосферу, так и  через традиционные СМИ у монгольской общественности пытаются сформировать мнение о газопроводе как «об инструменте давления России и Китая на внутреннюю и внешнюю политику Монголии». К сожалению, Россия не пытается что-либо противопоставить таким информационным диверсиям, никак не работает с монгольскими СМИ и экспертным сообществом.

     Национальные интересы России в Монголии заключаются в сохранении сферы своего геополитического и экономического влияния в Центральной Азии, стабильности военно-политической ситуации в треугольнике Россия – Монголия — Китай. Геополитическим интересам России противоречит создание на территории Монголии экономической и, тем более, военной базы третьих стран, прежде всего США. Именно понимание этого и должно формировать российскую политику в отношении Монголии. Пока же, на наш взгляд, превалируют «бухгалтерские» подходы, с точки зрения перспективы экономических выгод и получения прибыли в соседней стране. Наши чиновники до сих пор в общении со своими монгольскими коллегами не отказались от риторики и мер воздействия времен СССР, когда Монголия соглашалась на роль «младшего брата» в обмен на колоссальную экономическую помощь, оказываемую за счет населения Советского Союза. Так, после визита вице-премьера Виктории Абрамченко в Монголию её обвинили в попытке «силовым» методом решить проблему строительства ГЭС на реке Эггийн-голе. Если это так на самом деле, то в таком случае мы снова сработали на «третьего соседа», а не на укрепление отношений с Монголией.

И, тем ни менее, надежда на улучшение ситуации остается. Как я уже указывал выше, наконец-то восстановлено торговое представительство РФ в Монголии, которое возглавил человек с дипломатическим образованием, со знанием монгольского языка, с обширными связями в деловой и политической среде Монголии, с искренним желанием переломить к лучшему ситуацию в наших торгово-экономических отношениях. Наконец-то должным образом начал работать РЦНК – Российский центр науки и культуры, ранее служивший синекурой для «людей со связями в Москве». Большие надежды возлагают те монголы, которые адекватно оценивают значение России для Монголии, на строительство газопровода, справедливо полагая, что он, на самом деле, открывает новые перспективы для развития страны, для решения её, в том числе, экологических проблем. Высказываются надежды и на то, что вслед за газопроводом через территорию Монголии из Сибири в Китай пойдет и нефтепровод. Для того, чтобы эти надежды оправдались, а перспективы – реализовались, России необходимо выработать долгосрочную концепцию развития отношений с этой страной и последовательно выполнять и её, и Программу развития экономического коридора Россия – Монголия – Китай.