ДОРОГАМИ КАРАВАНОВ (на велосипедах по Средней Азии). Часть 4: Канибадам — Шахристан

По берегу Таджикского моря

Шоды проснулся в 5 утра, мы поднялись вслед за ним. Под моим рюкзачком, лежавшим рядом со спальником, переночевал скорпион, нисколько, впрочем, не агрессивный. Попили чаю с лепешкой и сладким урюком, а в 6 часов, попрощавшись с Шоды, отправились в дальнейший путь.

Завтрак

Через несколько километров въезжаем в город Канибадам Согдийского вилоята, то бишь области. На городской окраине у дороги молодая женщина жарит пирожки с картошкой. Два пирожка стоят всего один сомони. Правда, от картошки в них одно название — тонюсенький слой.

Пирожки в Канибадаме
Миндаль

Канибадам — это место, которое издревле славится своим миндалем. Именно так и переводится его название  — «город миндаля». Сегодня в нем живет 50 тысяч человек, это седьмой по численности город в стране.

Останавливаемся на завтрак. Два яйца и две сосиски каждому, чайничек чая и лепешка стоят 16 сомони, или 110 рублей. Как и в Узбекистане, нас даже не спрашивают, нужен ли нам хлеб, сразу несут по лепешке на брата. Но мы столько не съедаем, а потому от одной из них, как обычно, отказываемся.

У освежающего фонтанчика

Чуть подальше по трассе нас приглашают отдохнуть на широком топчане, поставленном в тени раскидистого дерева. На нем полулежа расположились два киргиза и два узбека. Спрашиваю, на каком языке они общаются. — На узбекском. Хотя, говорят, узбекский и киргизский языки очень похожи.

В свободных позах

По всему видно, что в Таджикистане люди живут беднее, чем в Узбекистане. Обычная пенсия здесь полторы тысячи в пересчете на наши деньги. «Работы нет, одни абрикосы». Поэтому в семье хотя бы одного сына стараются отправить куда-нибудь в Россию на заработки. Неважная экономическая обстановка рождает соответствующее настроение у населения, и чувствовать это проезжающему не очень приятно.

Время абрикосов

В тени, на продувающем ветерке, на улице еще можно находиться, но стоит выйти на солнце!.. Как будто в духовке с закрытой дверцей оказываешься: сверху печет, снизу отдает жаром. Едешь и кажется, что оболочки глаз в этом горячем воздухе просто сварятся, как белок яиц в кипятке. Через 15–20 минут уже начинаешь мечтать о тени и бутылке ледяной воды. Ехать быстро нет сил. Ноги крутят педали, как в замедленном кино. Даже когда в тени сидишь, движения — вялые, расслабленные…

Время тянется медленно, как патока. 14, 15, 16 часов. Усилившийся ветер сплетает косички жара и прохлады воедино, припорашивая глаза пылью, как солью присыпают сваренные вкрутую яйца. Где-то горестно заревел ишак, жалующийся на свою судьбу…

Лишь после 17 часов солнце, приспустившись к горизонту, палит уже не так жестоко. Однако асфальт, стены домов и придорожные камни, отдающие тепло в окружающий воздух, остывают медленно, и до самого позднего вечера утомленный солнцем путник так и не дождется прохлады.

Лучшее время суток в Средней Азии — это раннее утро, а потому просто глупо просыпать его. Люди встают здесь вместе с солнцем, а то и раньше его. Мы, естественно, с самых первых дней путешествия следуем их примеру.

Добрались до кишлака Махрам. Расположившаяся под навесом веселая компания, утолявшая жажду разливным пивом, призывно замахала руками. Нас пригласили присесть, пододвинули кружки. Таджикское пиво — светлое, плотное — мне понравилось больше, чем узбекское. Да с рыбкой холодного копчения! А рыба у ребят своя, не покупная. Мы приблизились к так называемому Таджикскому морю — Кайраккумскому водохранилищу. Наполненное водами Сырдарьи, оно разлилось по долине на 75 километров. Мимо него и тянется наша трасса.

Где бы тут остановиться?

По подсказанной дорожке, едва не потерявшейся среди зеленых полей, добираемся до моря. Вода у берега мутновата, но так приятно охлаждает разгоряченные тела! Впрочем, это ненадолго. Не успели мы после купания выбраться на трассу, как снова становится жарко. Тем не менее, с 18 до 19:30 едем уже при вполне сносной температуре. На ночевку остановились подальше от всякого жилья на пологом травянистом берегу водохранилища.

Конец дня получился неплохой. И все же явственная нищета в Таджикистане оставила на душе легкий неприятный осадок.

В городе Камола Худжанди

Солнце выглянуло из воды в 6:15. Поначалу робко показав свой красный бочок, оно быстро, на глазах, поднялось над водохранилищем, превратившись в ослепительный желтый диск со сверкающей короной.

Утро на Таджикском море

В прохладе утра сразу уезжать не хотелось. Первый раз за неделю пути мы заварили по пачке лапши, купленной еще в Киргизии. Потом долго грызли пересушенный некондиционный урюк, добрый кулек которого подарил нам Шоды. В 7 часов, когда солнце начало отчетливо пригревать, с наслаждением искупались. Температура воздуха в это время 25 градусов. Вода — теплейшая! Но, хочешь не хочешь, все-таки надо ехать дальше.

На берегу Кайраккумского водохранилища

Время абрикосов уже прошло, теперь самодельные прилавки у дороги заполнены персиками. Рядом лежат груды золотистого лука в красных сетчатых мешках. Мы притормозили около седоволосого старика в тюбетейке, торгующего своим урожаем на краю персикового сада. Пообщавшись с нами, он гостеприимно пошел показать свои владения, затем, подведя к дереву с самыми спелыми, желтыми по цвету плодами, предложил: «Рвите, угощайтесь!»

Продавец персиков

Воздав должное сочным фруктам, мы вернулись на трассу и купили у старика еще килограмм крупных красных персиков, опушенных нежным ворсом. Стоит это 7 сомони, или 49 рублей.

Время 9:30. Солнце печет уже основательно. Вступает в силу новый жаркий день. По дороге нам то и дело встречаются ослики, называемые здесь не иначе как ишаками. Тихие, смирные, они покорно тянут за собой арбу с любой поклажей, понуро свесив голову и мелко семеня ногами. В Таджикистане этого вида транспорта стало больше, а узбекских машинок Daewoo заметно меньше.

Ослик вывезет!

Подъехали к Хистеварзу, селу с населением в 62 тысячи человек. Хистеварз считается вторым по населенности сельским населенным пунктом в мире. На его окраине по двум перекрещивающимся арыкам бежит чистая вода. В месте их соединения установлен широкий бетонный колодец с круглыми отверстиями в противоположных стенах для протока воды. Я залажу в него целиком, в рубашке и шортах, окунаюсь с головой. Как это хорошо — освежающая ванна!

Рядом в тени забора сидит человек, мочит ноги в прохладной воде арыка. Наш новый знакомый — гражданин Киргизии. Государственная граница проходит здесь прямо по шоссе, по которому бегут машины. Мы расположились на таджикской стороне, а сразу за дорогой — уже другая страна. По воскресеньям на базар в Хистеварзе окрестные киргизы приходят без всякой проверки документов. Тем не менее, пограничники, заставы и тому подобное никуда не исчезли, они находятся дальше в горах.

Приближаемся к Гафурову — раньше городу, сейчас поселку. На въезде в него нас привлекает ярко-красный трехколесный автомобиль. Фотографируем забавную машинку и знакомимся с водителем — Абдрахимом Рахматуллаевым, вторым имамом района. Эту китайскую диковину подарил ему сын. Сейчас имам везет в ней внука на курсы английского языка. Час занятия стоит пять сомони — «копейки».

Знакомство в Гафурове
Абдрахим Рахматуллаев

После Гафурова мы проезжаем мимо города Чкаловска, возникшего при строительстве Ленинабадского горно-химического комбината — первенца атомной промышленности СССР. Из добытого и обогащенного здесь урана запущен первый атомный реактор в нашей стране и сделана первая атомная бомба. Во времена СССР это был закрытый город с почтовыми адресами Ленинабад-30 и Ленинабад-34. Потом его переименовали в Чкаловск, а два года назад он стал называться городом Бустóн.

Еще девять километров по хорошему шоссе, ведущему вниз, и мы въезжаем в Худжанд — один из древнейших городов Центральной Азии, основанный в I тысячелетии до нашей эры. Останавливаемся на площади возле соборной (пятничной) мечети с массивной колонной минарета перед входом. Рядом расположен мавзолей жившего в XII веке шейха Муслихиддина — правителя, а по совместительству поэта и целителя средневекового Худжанда. Но нам пока не до достопримечательностей. Время 14 часов, на улице жарко, электронное табло показывает 39 градусов. Первым делом мы ищем место, где можно пообедать и прийти в себя в прохладе помещения. Находим какую-то столовую советского типа. Берем густой фасолевый суп, жареный лагман, два блинчика с мясом, по большой кружке морса. Платим за это всего 22 сомони (154 руб.).

Худжанд. Торговый центр «Абдулазиз»
У мавзолея шейха Муслихиддина

После обеда погуляли вокруг архитектурных памятников. Здешние девушки, как мне показалось, более свободны в своих нарядах, чем в Ферганской долине. Некоторые из них безбоязненно сверкают коленками из-под коротких платьиц.

Отправляемся в исторический музей Согдийского вилоята. Его здание построено в виде старой крепости с наклонными стенами внушительного вида. Этикетки к музейным экспонатам, написанные на таджикском языке, дублируются по-русски и по-английски.

Рядом с музеем по берегу Сырдарьи разбит парк имени Камола Худжанди́, классика таджикско-персидской поэзии, прославившегося в XIV веке мастера лирических газелей. В парке струятся фонтаны, рисующие воздушные узоры, которые сверкают в лучах солнца словно драгоценности. Тут же установлен памятник Камолу Худжанди и построена символическая усыпальница поэта, скончавшегося на самом деле не в родном городе, а в иранском Тебризе.

В парке
Памятник Камолу Худжанди. Что же там написано?

Народ в Таджикистане общительный и разговорчивый. Возле памятника мы познакомились с четой таджиков, живущих теперь в Новосибирске. Сюда они приехали погостить к родным. Потом к нам подошел таджик средних лет. Он думает переехать в Россию, хотел узнать, как можно «вписаться в квоту». Однако тут мы даже советом не можем ему помочь.

Перед выездом из Худжанда остановились на уличном базаре, чтобы купить на ужин дыню. Помочь выбрать ее попросили стоявших рядом людей. Парень в белой рубашке охотно подключился к процессу: «По весу выбирайте. Вот эта тяжелая, хорошая будет». В это время со мной заговорил полковник милиции. В советское время он учился в Саратовской школе милиции, сейчас живет в Душанбе. В августе выходит на пенсию и тоже хочет перебираться в Россию.

Пока я разговаривал с полковником, парень, который помогал нам выбирать дыню, видимо, засомневавшись в своей подсказке, купил и подарил Никите еще одну дыню!

17 часов. Зной спал, в воздухе разлито ровное, плотное тепло остывающего дня. В такое время приятно сесть за столик и выпить по кружке пива. Мы так и сделали и только после этого направились на выезд из города.

По просторной трассе с гладким асфальтовым покрытием отъехали от Худжанда на десяток километров. За полчаса до захода солнца свернули по грунтовой дороге в фруктовые сады, разбитые на прибрежной террасе, затем спустились к Сырдарье и расположились на узкой зеленой полоске травы в двух метрах от лениво текущего потока воды. В кустах и деревьях на другой стороне реки царит оживленный птичье-лягушачий хор, в воде плещется рыба. Как здесь хорошо!

Сырдарья после Кайраккумского водохранилища
Мы расположились у самой воды
На краю небосклона
Красный закат

День бухгалтера

Утром на палатку выпала роса. Проснувшись, обнаружили, что уровень Сырдарьи поднялся, и вода едва не добралась до нашей палатки. После водохранилища характер Сырдарьи изменился, она стала спокойнее и величественнее. Широко разлившаяся река плавно, не спеша, несет свои воды мимо нас.

В пойме Сырдарьи

Съедаем вместо завтрака вторую дыню и лениво собираемся. Из Худжанда наша дорога направляется в горы, в которых мы надеемся отойти от адова пекла, царящего в Ферганской долине. Первым на нашем пути лежит Туркестанский хребет. Северный склон его пологий, а южный должен быть крутым, серпантином. От Душанбе нас отделяет 290 километров. Вдоль трассы установлены километровые указатели в виде невысоких бетонных плит.

Запахи вдоль трассы не особо приятные: то навозом пахнёт, то какой-нибудь пропастиной. Интересно при этом, что розы на клумбах, выжженные горячим солнцем, совсем не пахнут.

Жара сказывается даже на мужских рукопожатиях. Если в Сибири они крепкие и энергичные, то в Узбекистане и Таджикистане — вялые, расслабленные. Порой мужчины даже не жмут руки, а просто соприкасаются ладонями.

Проголодавшись, заходим в придорожную столовую. В Узбекистане место, в котором можно поесть, называется ошхона. В Таджикистане это слово пишется чуть по-иному — «ошхонаи», но значение его то же: «ош» — это «пища, плов», а «хона», или «хана», — «место». Можно сказать, что в Средней Азии всему своя «хана»: ошхона, чойхона (чайхана), дорихона (аптека), кутубхона (библиотека)…

Взяли по порции плова, в котором среди обычных ингредиентов — риса, морковки, мяса — виднеются крупные желтые горошины нута и темные пятнышки изюма. Обстановка в кафе простая, типичная для здешних мест. Мы сидим на топчане за установленным на нем маленьким столиком, окна и двери открыты настежь, под потолком бесшумно крутится два вентилятора, на стене работает телевизор.

Дорога начинает постепенно подниматься. Относительно ровные участки трассы чередуются с небольшими подъемами на пологие возвышенности.

С продавцами змей

Издалека замечаем нескольких парней, стоящих у края дороги и чем-то размахивающих. Подъезжаем ближе — они держат за хвосты небольших змеек, крутя их колесом.

— Продаете?

— Да.

— Зачем?

— Кушать. Полезно.

— А как называется?

— Слепая змея.

Вспоминаю, что так здесь называют песчаных удавчиков. Чаще всего из них готовят суп, считающийся лечебным. Со змеями при этом обращаются варварски, бросая их в кипяток живьем. Я сфотографировал Никиту с удавчиком в руке, но покупать его не стали, нам пока лечение не требуется.

Вокруг, куда ни падает взгляд, сухие голые горки без всякой растительности. Лишь вдоль дороги тянутся неровные линии невысоких деревьев, дающих скудную тень. Слегка спасает ветер, обдающий то прохладой, то зноем, но в целом охлаждающий.

Под ЛЭП от солнца не спрячешься

Утомившись от солнца, мы завернули на заброшенную бензозаправку. Тут под навесом около заржавевших колонок стоит большой топчан. Улеглись на него под продувающим ветерком. Немного вздремнули и снова под солнце. К этому времени воды у нас уже совсем осталось, но просить ее у людей не пришлось. На вершине одного из холмов возле вновь строящихся домов увидели цветущую клумбу. Из открытого водопроводного крана на землю льется вода. Здесь мы и наполнили опустевшие бутылки.

После 16 часов подкатили к окраине Ура-Тюбе, с недавних пор называющегося Истаравшаном. Город длинный, он тянется несколько километров. В центре его на высоком холме восстанавливается древняя крепость.

Пора перекусить
В компании с таджиками

В уличном кафе, в котором мы останавливаемся перекусить, три человека отмечают день бухгалтера. Виновнику торжества, бухгалтеру Кариму, 45 лет. Его имя, одно из имен Аллаха, означает «хороший, справедливый человек». Он сват Сайдуллы — того, кто «ближе к Аллаху». Здесь же сидит родной брат Сайдуллы Нарзулла — «защитник Аллаха», «боец». Мы присели поначалу за соседний стол, но таджики быстро пересадили нас к себе, заказали нам шашлыки кебаб, налили пива «Кибрай»…

Разговорчивый Сайдулла от имен Аллаха перешел к теме священных книг:

— Первая книга была Авеста, на бычьих кожах. Вторая книга — забыл, как называется.

— Может, Тора? — встреваю я.

— Не называй мне этого слова, я не помню его! Третья книга — Библия. И четвертая, самая последняя, — Коран.

Мы просидели с подвыпившими таджиками почти до 19 часов, после чего осталось только поспешить на выезд, чтобы успеть выбраться из города до темноты. К сожалению, не было времени подняться к эффектно освещенной закатным солнцем крепости. Завернули только в мечеть у дороги, чтобы сфотографировать интересный, построенный в 1999 году минарет.

У подножия древней крепости
Минарет
Над Истаравшаном

Уже в наступившей темноте мы выбрались за пределы города, поднявшись на окружающие Истаравшан безлесые, каменистые холмы. Тут, на заполненной колючками обочине дороги, и расположились на ночь.

Через Туркестанский хребет

Светать начало в пять. Еще через полчаса выглянуло солнце. Но мы, усталые, смогли подняться только в 6 часов и лишь в семь отправиться.

Далеко впереди за холмами показались высокие заснеженные вершины. По направлению к ним мы и движемся.

Скважина у дороги. Из трубы диаметром сантиметров 15 вода щедро льется в арык и далее в поля. Странно видеть подобную картину в засушливых, пустынных местах. Но для нас это благо. Есть возможность освежиться и набрать воды с собой. Обливаемся с головы до ног, встав под поток прямо в одежде, мочим панамы. Теперь минут 15 можно ехать, не замечая жары. Потом одежда высыхает, и через полчаса снова начинаешь мечтать о скважине.

Дорога вниз это приятно!
Маленький большого везет
Сай русло пересохшей реки

К 11 часам мы добрались до районного села Шахристан, расположенного в 102 километрах от Худжанда. Очередная ошхонаи. Заказываем из листочка меню плов и манты. Помимо этого нам приносят по маленькой тарелочке салата из помидоров и тарелку мелких яблок. Чайничек зеленого чая несут как само собой разумеющееся. К моему большому сожалению, чай здесь везде, и в Узбекистане, и в Таджикистане, низкого качества, с палочками и веточками. Иногда и понять невозможно — то ли черный он, то ли зеленый. Даже на рынках горы развесного чая, привозимого из Китая, далеко не лучших сортов.

Вот так и питаемся!

От села Шахристан до Шахристанского перевала — 30 километров более интенсивного подъема. А тут, на высоте более тысячи метров, оказывается, так же жарко, как и в долине.

Кишлак в горах
Охлаждение от перегрева

После кишлака Фирдавси, приютившегося в неширокой долине, речка, по которой мы движемся, втянулась в ущелье. Внизу по ее берегам тянутся к небу пирамидальные тополя, а горные склоны поросли темно-зеленым арчовником. Вдоль дороги немало пасек. На одной из них останавливаемся передохнуть. Килограмм меда продается за 35 сомони, в два с лишним раза дешевле, чем в России.

Проезжаем еще с десяток километров. Впереди поперек долины встает горная гряда с пятнами снега на крутых скалистых склонах. Где-то там и находится перевал через Туркестанский хребет высотой 3378 метров.

К половине четвертого дышать стало легче. Мы и поднялись повыше, и появился легкий прохладный ветерок. По обочинам дороги пасутся ишаки, приветливо помахивающие головами и горестно ревущие нам вслед. В таджикских горах вьючные ослики до сих пор служат подчас единственным транспортом на пути к отдаленным кишлакам.

Ишачки отдыхают
По краю дороги
Речка
Веселые ребята
Курага, урюкэтого добра здесь в избытке, как у нас картошки

Дорогу перегородил пункт оплаты за проезд по тоннелю. С велосипедистов деньги не берут. Но милиционер останавливает нас, чтобы поинтересовался, откуда мы: «Франция?» Кстати сказать, что в четырех странах постсоветского пространства — Таджикистане, Узбекистане, Киргизии и Белоруссии — органы правопорядка по-прежнему называются милицией. Отсюда до тоннеля еще десять километров.

Последний участок пути дается уже тяжело, хотя с велосипеда слазить не приходится, крутых подъемов нет. И вот оно, очевидное-невероятное, — проложенный человеком путь под хребтом. Тоннель «Шахристан», построенный в 2012 году китайцами, имеет длину 5 километров 253 метра. Это самый длинный автодорожный тоннель на территории стран СНГ. В 19:15 мы въехали в дымную, мрачную, плохо освещенную дыру в горе и только через 35 минут проехали ее.

На ночь расположились рядом с выходом из тоннеля, без спроса проникнув на огороженную забором территорию с разместившимися на ней строениями по обслуживанию тоннеля. Проехали сегодня около 60 километров и первый раз по-настоящему устали не от солнца и жары, а от физической нагрузки.