ДОРОГАМИ КАРАВАНОВ (на велосипедах по Средней Азии). Часть 2: Андижан — Маргилан

Первый день в Узбекистане

Вскочили в пять утра вместе с забрезжившим рассветом и, не дожидаясь появления солнца, покинули хостел. Сегодня 10 июля. В середине дня температура в Андижане должна достигнуть 42 градусов. В это время мы постараемся где-нибудь остановиться и отдохнуть, а ехать лучше по утренней прохладе.

Без помех катимся по улицам просыпающегося города и уже через 50 минут оказываемся у границы. На КПП с киргизской стороны всего несколько человек. Без всяких задержек нам ставят штампы в паспорта. Передвигаемся на узбекскую сторону. Здесь работает только один проверяющий документы пограничник, перед ним скопилось людей побольше. Но не успели мы пристроиться за последним человеком, как к нам подошел дежурный и провел вперед — туристов пропускают без очереди. На таможне быстро просветили наши рюкзаки и пожелали доброго пути. Никаких заморочек, о которых рассказывала в хостеле аспирантка из Москвы, социальный антрополог, говорившая, что узбекская граница — единственная в мире, на которой проверяют все электронные носители от ноутбука до телефона и флэшек на предмет порнографии и материалов, порочащих ислам. По всей видимости, так оно и было, но при прежнем президенте Узбекистана, Исламе Каримове. Новый же президент, Шавкат Мирзиёев, взявший курс на сближение с соседями, не только открыл границы с Кыргызстаном и Таджикистаном, но и очень упростил их переход.

В 7 часов выходим из ворот КПП уже в Андижанском вилояте Узбекистана. Старик с аккуратной седой бородкой в тюбетейке и с палочкой, сидевший на бетонном ограждении, при виде нас учтиво прижал руку к сердцу: «Счастливого пути!»

Сразу за КПП начался узбекский кишлак. Мы медленно покатили по асфальту, оглядываясь по сторонам. Проходящие по дороге люди приветливо здороваются, а стоит нам где-то притормозить, как кто-нибудь обязательно подходит, заговаривая по-русски. Так, не успел я остановиться, чтобы сфотографировать водяное колесо-чигирь, переливающее воду из арыка, как тут же рядом оказался местный житель, Нахамаджан. Познакомившись, он подвел меня к ближайшему дереву, ветви которого рясно усыпаны золотистыми абрикосами: «Кушай, пожалуйста, брат!»

Автомобильная трасса здесь заметно лучше, чем с киргизской стороны: и шире, и асфальт ровный, без выбоин. После приграничного кишлака потянулись поля кукурузы и хлопчатника, фруктовые деревья. Среди декоративных растений и в Оше, и здесь видим гибискус сирийский, или мугунхву, хорошо знакомую нам по Южной Корее.

Окраина Ферганской долины
Поля в подножии гор

Прокололи камеру. Отъезжаем в сторону от дороги к высокому глинобитному забору-дувалу, снимаем колесо. Подошедший к нам узбек представился Аликом. Он говорит на довольно чистом русском, который освоил, служа в армии в Екатеринбурге, а потом долго работая там. В разговоре с ним выяснилось, что в узбекских банках рубли не меняют, но частники, продающие муку и алкоголь, охотно это делают, поскольку за своим товаром ездят в Россию.

Мы как раз заезжаем в небольшой районный город, Ходжаабад. У дверей алкогольного магазина сидит на ящике крепкий бронзоволицый мужчина. Он обменом не занимается, но с удовольствием вступает с нами в разговор. Тут же предложил чаю и готов общаться сколь угодно долго. Расулджану Рашидову 70 лет, бывший военный, майор. Однако русским он владеет плохо, отчего понимать его трудновато. Пытаясь закончить разговор с ним, нам пришлось буквально вырываться. Несколько раз мы прощались, но словоохотливый Расулджан безостановочно продолжал что-то рассказывать, сопровождая нас до самой дороги. Он умолк, только когда я сел на велосипед и, не обращая внимания на его неоконченный рассказ, тронулся.

У дверей своего магазина
Расулджан

Среди множества магазинов в центре города останавливаемся возле того, при входе в который лежат мешки с мукой. Отдаем хозяину 10 тысяч рублей, взамен получаем толстую пачку десятитысячных купюр, узбекских сумов. Пересчитываем — 1 миллион 150 тысяч. Почувствовали себя миллионерами. Однако это чувство длилось недолго, ровно до того момента, пока мы не обратили внимание на ценники. Килограмм помидоров в овощном ряду стоит 1000 сумов. В чайхане цены за одно блюдо 6–8 тысяч. Так-то наш миллион быстро разойдется!

Впрочем, 1000 сумов на наши деньги это всего 8,7 рубля, 10 тысяч сумов — 87 рублей. В чайхане, где мы заказали тавук димламу (тушеные овощи с курицей) и чучвару (пельмени) с традиционной узбекской лепешкой и чайничком чая, с нас взяли 15 тысяч сумов, или 130 рублей.

Меню по-узбекски

За соседним столиком расположились три аксакала, вроде бы пьющие чай. Но время от времени один из них достает из кармана чекушку водки и подливает из нее в пиалы. Захмелевшие старики вскоре с любопытством заговорили с нами. А в конце разговора даже пригласили в гости: «Плов будем есть, завтра, послезавтра поедете». Просто удивительное радушие и гостеприимство!

Аксакалы

С благодарностью отклонив приглашение, отправляемся дальше. Время 10 часов. Солнце начинает заметно припекать, но к этому моменту мы проехали уже немало, до Андижана остается всего 24 километра.

К 12 часам становится очень жарко. Останавливаемся у водокачки возле дороги и по пояс обливаемся прохладной водой. Это счастье!

Все же ехать по жаре на велосипеде легче, чем ходить пешком: и ноги не так устают, и легким ветерком при движении обдувает.

Подъезжаем к Андижану. На его окраине раскинулся большой парк, носящий имя Бабура — потомка эмира Тимура, андижанского уроженца, ставшего в ХVI веке правителем Афганистана и Индии, основателем империи Великих Моголов и в то же время выдающимся узбекским поэтом и писателем.

Заходим в парк, заплатив за вход по 3000 сумов (27 рублей) с брата. В нескольких строениях парка ведутся ремонтные работы. В одном из зданий устроен музей Бабура. Музей очень маленький, в нем выставлены кое-какие старинные предметы, а остальное — разные издания книг Бабура и книги о Бабуре.

Андижан. Парк Бабура

Зато вокруг в парке царит праздник, прямо народное гуляние. Везде жарят шашлыки, люля́-кебабы. Множество мест, где можно купить всевозможные охлажденные напитки. Рядом с детскими аттракционами на деревянных топчанах под высокими навесами сидят люди, на танцплощадке гремит веселая музыка и женщины с упоением танцуют, плавно взмахивая руками и покачивая бедрами. Я сфотографировал один стол, поприветствовал женщин, улыбнувшись им, и окружающая молодежь осмелела. Сначала подошли познакомиться парни, попросив сфотографироваться со мной. А после этого как прорвало — стали подбегать девушки с миндалевидными глазами и дети, которые тоже хотели запечатлеться вместе. Я на минуту почувствовал себя суперзвездой. Никита с несколько отстраненным лицом стоял в сторонке и взирал на мой триумф. Смех да и только! Такого даже в Китае, где любят фотографироваться с иностранцами, не было.

В городском саду
В этой мусульманской стране женщины фотографируются вполне охотно

Широкие деревянные топчаны, похожие на кровати, со спинками из фигурных балясин, по-киргизски называются чарпая́. Для трапезы в центре чарпаи стелится скатерть-дастархан или ставится столик с низкими ножками — хан-тахта. Люди располагаются вокруг него на цветастых стеганых тюфяках. Тюфяки длинные, в рост человека. На них сидят по несколько человек, а когда столик опустеет, можно и полежать, вытянувшись во весь рост.

«Зарплату получают 100 долларов, а отдыхают на 500», — сказал один из рабочих парка. Это возможно только если кто-нибудь работает в России и посылает оттуда деньги домой.

От парка Бабура до Старого Андижана с десяток километров. После отдыха в тени деревьев дневная жара показалась нам сносной, но уже через 15–20 минут под беспощадным солнцем мы опять начинаем перегреваться. Время начало четвертого, температура достигла максимума. Воздух знойный, от асфальта пышет, как от разогретого тандыра. Пришлось посидеть на стоящей в тени придорожных деревьев скамейке.

Лишь с несколькими остановками добираемся до старого города. Стремясь скрыться от солнца, идем в музей истории и культуры Андижана. Здание музея получше и побольше, чем в Оше, но экспозиция плохонькая. Многие экспонаты не защищены от пыли и от мальчишеских рук, у живописных произведений отсутствуют этикетки. К тому же в музее нет кондиционеров и на втором этаже жарко и душно, как на улице. Мы вышли из него порядком уставшие.

Рядом с музеем находится архитектурный комплекс Джами, в центре которого возвышается 32-метровый минарет, самый высокий в Ферганской долине. Чуть дальше располагается мечеть Девонабой, от которой сегодня остался лишь главный фасад. Сразу за ним зияет глубокий котлован, предназначенный для постройки нового молитвенного зала соборной мечети на 10–12 тысяч человек, о чем с гордостью сообщил имам, угостивший нас двумя самсами. Имам говорит, что андижанская самса вкуснее, чем киргизская. Мы попробовали и охотно согласились с ним. Самса из слоеного теста, присыпанного сверху черным кунжутом, с хорошо проваренным мясом и с сочным бульоном внутри. И вкусно, и сытно!

Андижан. В центре города
Мечеть Девонабой

День приблизился к вечеру, небо заволокло темными тучами и садящееся за горизонт солнце окрасило их ярким заревом. Нам надо поспешить выехать из города, чтобы устроиться где-то на ночлег.

Темнота застала нас на окраине Андижана. Завернули на поле, разделенное на участки для будущей застройки, и раскинули свою палатку на двух рядом поставленных деревянных топчанах. Первый день нашего путешествия по Ферганской долине благополучно закончился.

Ремонт и яичница на асфальте

Проснулись в 5:30. Поскольку здесь другой часовой пояс, чем в Киргизии, то в это время уже совсем светло и можно спокойно ехать. Но пока собирались, пока насладились дыней, отправились лишь через час. А дыня была хороша — тяжелая, как пушечное ядро, в желтовато-зеленой рассеченной мелкоячеистой сеткой коже.

От Андижана двинулись по направлению к Фергане. Широкая, хорошо заасфальтированная дорога проложена по южной окраине Ферганской долины рядом с начинающимися возвышенностями — предгорьями Алайского хребта.

Город Асакá, которого мы вскоре достигли, потянулся вдоль трассы длинными рядами почти одинаковых домов. Население Асаки — более 100 тысяч человек. В конце 1990-х годов здесь совместно с корейцами был построен завод по производству автомобилей UzDaewoo, позже переименованный в General Motors-Uzbekistan. Множество юрких, шустрых машинок с конвейера этого завода носится мимо нас.

Позавтракали самсой, запивая ее свежезаваренным зеленым чаем (по-узбекски, кок-чой). Самса здесь разной формы. Продолговатая, как пирожки, начинена говядиной, а треугольная — куриным мясом.

Пирожки, самса, чебуреки выбирай, что нравится
Собеседник за соседним столом

Выезжая из Асаки, мы начали подниматься в гору, которую мой старенький велосипед одолеть не смог. Изношенные зубья звездочек при усиленной нагрузке не держат цепь, она начинает проскакивать. Собираясь в путешествие, я не стал реанимировать велосипед в надежде, что он продюжит до конца пути и обратно я его не повезу, брошу на финише. Но, увы, он уже не тянет. Приходится возвращаться в центр города и искать велосипедную мастерскую.

Веломастер, молодой парень, ни слова не говорящий по-русски, работал молотком и зубилом. Я запереживал, что после такого ремонта велосипед вообще развалится, и нам придется прервать маршрут в самом начале. Но все закончилось благополучно. Ремонт — последовательная замена цепи, затем передних и задних звездочек — обошелся в 83 тысячи сумов, в переводе на наши деньги 722 рубля, раза в три-четыре дешевле, чем это было бы в Иркутске.

Перенервничавший за время затянувшегося ремонта я потянул Никиту в магазин за пивом, а затем в находящийся рядом парк. Сев на скамейку подальше от людей, хлебнул пенного напитка и напряжение от поломки велосипеда спало. В этот момент от расположенного неподалеку кафе вышел полноватый узбек с тарелкой нарезанного для нас арбуза.

— Пойдем плов кушать.

— Спасибо, пока не хотим.

— Ну, если что, я рядом. Все, что захочешь, сделаем!

— Всё? — улыбнулся я.

— Всё! — убежденно ответил узбек.

Когда мы, допив пиво, собрались уезжать, хозяин кафе подошел к нам еще раз вместе со своим сыном и внуком. Тепло поговорили, вспомнив былые советские времена, когда мы жили в одной стране, и дружески попрощались.

Хозяева кафе: дед, сын и внук

По улицам Асаки повсеместно ломают, рушат старые дома, возводя на их месте большие новые. Выезжая из города, я сфотографировал заторможенного мальчишечку, установить которого на нужное место помог проходивший мимо ни много ни мало потомок Тамерлана. Во всяком случае, таковым он нам представился.

Асака. Старый квартал
Среди сегодняшних жителей Асаки можно увидеть потомков Тамекрлана (слева)

Середина дня. Мы отъехали от Асаки всего с десяток километров, как почувствовали, что перегрелись уже почти критически. Остановились в маленьком кишлаке, зайдя в приютившийся к арыку магазинчик. Взяли бутылку холодной минеральной воды, смочили ноги в теплой воде арыка, постояли в тени навеса, под которым местные жители продают помидоры и перцы. Только после этого решились снова выйти под жгучее солнце.

Так, водопроводной водой из подведенного шланга, охлаждаются напитки на улице

На жаре в разгар дня мозги просто плавятся, совершенно невозможно о чем-то сосредоточенно думать, трудно сообразить, сколько будет трижды девять. Когда едешь, кажется, что на исходящем изо рта дыхании может поджариться самса. Утром мы засыпали чай в бутылки с холодной некипяченой водой. К обеду он превратился в наших рюкзаках в полноценно заваренный горячий напиток.

Проехав еще с полчаса, вновь ощутили острую необходимость передышки в тени. И тут (слава Аллаху!) нам попадается мечеть. Ковровыми дорожками застелен даже айван — широкий навес перед входом. Заходим внутрь, где нас принимает в свои объятия благодатная прохлада! Изнемогающие, истекающие потом валимся на мягкие ковры и словно растворяемся в зыбком беспамятстве сна.

Во дворе мечети
В спасительной тени айвана

Через час мы очнулись и смогли оглядеться. В большом зале по обе стороны от михраба — сердца мечети, ниши в стене, направленной к Мекке, лицом к которой должны быть обращены при молитве все правоверные — на полную мощность работают кондиционеры. В противоположных углах стоят железные печки с фигурно изогнутыми, распластавшимися по стене трубами. Они нужны зимой, когда холодно бывает даже в Ферганской долине. В этой просторной межгорной впадине, в мешке, окруженном ледяными тянь-шаньскими вершинами, в январе случаются морозы до 25 градусов.

Пока мы отдыхали, подзарядились включенные в розетки батареи телефона и фотоаппарата. Выйдя из молитвенного зала, заглянули в стоящую у ворот постройку с находившимся там туалетом и множеством кранов, под которыми правоверные омывают ноги перед намазом. Хоть и несвоевременно, мы тоже смыли дорожную пыль со своих стоп, набрали питьевой воды и двинулись дальше.

К вечеру добрались до города Кува. Две порции курицы-гриль, чай и лепешка стоят 38 тысяч сумов (330 руб.). Курицу, плавающую в слое жира на длинных блюдах с синими разводами, мы еле одолели. Сыто икая, спрашиваем дорогу к находящемуся в городе археологическому памятнику — городищу Кува. Где-нибудь там я надеюсь остановиться на ночевку. Дорогу нам подсказывает Заир Умирзаков — старший бухгалтер здешнего коммунального хозяйства. Он не только подробно разъясняет, как добраться до городища, но и обещает позвонить работающему там человеку, чтобы нам никто не чинил препятствий. При нас он такого звонка не сделал и можно было подумать, что обещание было пустое, но когда мы подъехали, нас уже ждали. С позволения нового знакомого, мягкого, спокойного Равшана Аскарова, ставим палатку на зеленом садовом газоне прямо под восстановленной крепостной стеной.

Заказываем ужин
Кувинские арбузы

Над раскопами городища установлены высокие металлические каркасы. После того, как их перекроют крышей, здесь будет устроена экспозиция с многочисленными обнаруженными во время археологических работ находками.

Рядом с раскопами возвышается памятник Ахмаду ибн Мухаммад аль-Фергани, знаменитому персидскому ученому — астроному, математику, географу, родившемуся в Ферганской долине в конце VIII века. В 1998 году торжественно, под эгидой ЮНЕСКО, в Узбекистане было отмечено 1200-летие со дня его рождения. С высоты холма-тепе, образовавшегося на месте древнего городища, Ахмад аль-Фергани благодушно взирает на своих сегодняшних потомков.

Пока мы наслаждались мороженным, которым угостил нас Равшан, он пересказал показанный сегодня по телевидению сюжет. В городе Карши, где нам также предстоит побывать, корреспондент поставил на асфальт сковородку, налил в нее растительного масла, разбил яйца, и они на глазах поджарились, превратившись в яичницу.

Площадь у городища Кува
Равшан Аскаров
Вездесущие мальчишки

После мороженного Равшан позвал нас выпить пива и повел к своему дяде, который держит во дворе собственного дома небольшое кафе. Взяли одну полуторалитровую бутылку пива, за разговором, в который вступили парни из соседней компании, опустошили ее, заказали вторую… Когда мы собрались уходить, я предложил оплатить хотя бы половину, но Равшан решительно воспротивился: «Обидеть хочешь, вы — гости!»

Вернувшись к городищу, я спросил присоединившегося к нам Заира, играют ли здесь в нарды. Желание гостя — закон! Вскоре появилась роскошная резная доска с восточными красавицами и тиграми. Три партии с разными противниками я выиграл. Четвертым сел Заир: «Ай, Юрий Петрович, беспощадно играешь!» Делая вид, что он не особенно хороший игрок, переспрашивая у меня, правильно ли он сходил, он обставил меня вчистую: «О, Юрий Петрович пощадил меня!» Оказалось, он мастер спорта по шахматам.

Лишь поздно вечером Заир и Равшан расстались с нами, объявив, что завтра утром придут нас проводить. Мы заползли в свою палатку, улегшись на спальники в липкой паутине до сих пор не остывшего воздуха.

Не допущенные в мечеть

Среди ночи несколько раз тихо начинал накрапывать дождь, нисколько однако не намочивший ни палатку, ни тем более землю.

Поднялись в 4:30. В половине шестого мы готовы были ехать, но к шести обещали прийти Заир и Равшан. Пришлось погулять вокруг с фотоаппаратом. Подождав до пяти минут седьмого, решили больше не томиться. Передали им привет через одного из вчерашних игроков, здешних рабочих, и направились на выезд из Кувы.

К 8 часам солнце поднялось уже довольно высоко над горизонтом и стало припекать так, что хочешь не хочешь пришлось надевать панамки. Мы движемся по равнинной дороге, черным асфальтовым ножом режущей многочисленные сады и поля. Жарко. Время от времени прячемся в тени деревьев и отдыхаем.

Лепешки у дороги
Испеченные солнцем

Забрались в один из неогороженных забором садов. На деревьях неспелые еще персики и яблоки. Зато крупные синие сливы, густо повисшие на гнущихся от тяжести ветвях, вполне готовы к употреблению. С жадностью проглотили по несколько штук и… пресытились. Как же это обидно, особенно сибирякам, когда вокруг тебя полно бесплатных фруктов, и никакого желания съесть еще хоть один!

Сливы здесь размером с доброе яблоко

Остановились под деревом возле мальчишек, продающих арбузы и дыни. Смотрим, они несут небольшой арбуз и несмотря на возражения режут его на ломти, угощая нас.

Помощники бахчеводов
Стирка на дороге

Тридцать километров от Кувы до Ферганы мы ехали четыре часа. Затем еще два часа добирались до центра города. С часик подремали на ковровых дорожках в какой-то мечети, а потом пообедали горячей ферганской самсой, которую на наших глазах вынули из раскочегаренного тандыра. Две большие подрумянившиеся самсы и две не менее аппетитные маленькие, плюс чайничек чая и салат из помидоров стоят всего 10 тысяч сумов (87 руб.).

На Ферганском базаре
Продажа курута
Прилавок с пряностями

Зашли в Ферганский краеведческий музей, где я с интересом поразглядывал национальные музыкальные инструменты: двухметровый медный карнай, обтянутую кожей плоскую дойру — что-то вроде бубна, барабаны нагора, струнно-щипковый, похожий на лютню, танбур и множество других.

Музей в целом лучше, чем в Андижане, но тоже со старой стандартной экспозицией, с душными, без кондиционеров, залами.

Фергана не отличается обилием достопримечательностей, это один из наиболее молодых городов в Ферганской долине. Он был основан в 1877 году после свержения существовавшего здесь Кокандского ханства как военный форпост и административный центр присоединенного к Российской империи региона. За свою короткую историю город сменил несколько названий: сначала Новый Маргелан, затем Скобелев — по имени русского генерала, «покорителя Туркестана», и лишь с 1924 года — Фергана, что в переводе с согдийского, одного из восточно-иранских языков, означает «закрытая горная местность».

Не более чем в 15 километрах от Ферганы находится гораздо более древний город Маргилан. Мы докатились до него, пользуясь каждой возможностью хоть недолго посидеть в тени домов и деревьев. Судя по интернету, сегодня в 15 часов и в Фергане, и в Маргилане было 38 градусов, но люди говорят кто во что горазд: от 40 до 55.

Приехав в Маргилан и увидев мечеть Хонакох, зашли в нее в надежде полежать и вздремнуть в прохладе молитвенного зала. Однако без десяти шесть в нее стали собираться люди на намаз и вскоре один из старцев в белой чалме и с острой седой бородкой, обратив на нас внимание, вызвал на улицу. Очень вежливо, извиняясь, он сказал, что в мечети не должны находиться люди в шортах, ноги не должны быть оголены. Пришлось покинуть мечеть, не охладившись и не отдохнув.

Маргилан. Мечеть Хонакох
Колонна айвана
Мечеть Хонакох. На вечерний намаз
Перед михрабом. Молитва

В разных мусульманских странах и обычаи разные. В отличие от Турции, в Узбекистане громкие азаны с минаретов не звучат, а в мечетях нет женских половин.

Чуть подальше, на центральном городском перекрестке, мы купили по початку вареной кукурузы, затем, зайдя в супермаркет, косичку сушеной дыни и пару баночек местных энергетических напитков. Расположились за легким столиком в тени невысоких деревьев у шумящих струй фонтана. От еды осоловели, еще больше навалилась усталость прошедшего в жаре дня. Ехать никуда не хочется, а до захода солнца остается немногим больше часа. Решили вернуться в Хонакох, чтобы проверить информацию о том, что в мечетях можно остаться на ночь. Увы, это оказалось не так.

Поскольку за город ехать уже поздно, пошли искать гостиницу. Она нашлась здесь же, у знакомого нам перекрестка. Вышедший навстречу мужчина в белой рубашке отправил было нас в другую мехманхану, сказав, что у них сейчас нет лицензии. Но узнав, что мы собираемся остановиться только на одну ночь и завтра рано утром уедем, передумал: «Ладно, оставайтесь!» Двухместный номер стоит 200 тысяч сумов, а когда я обмолвился, что это дороговато, он сбавил цену до 150 тысяч. Так совершенно неожиданно мы оказались в номере с кондиционером, туалетом и душем, хотя и без телевизора, за 1300 рублей за ночь.

Дорога на Наманган

Встаем в половине пятого. На улице уже начинает светать, на перекрестке зашумели машины. От завтрака отказываемся. У Никиты вчера скрутило живот, приходится пить средство от диареи путешественников — имодиум.

Покинув гостиницу, отправляемся искать архитектурный комплекс XVIII века, называющийся по имени мусульманского святого Пир Сиддик. Где он находится, знают далеко не все. Или же не все понимают нас. Первый встречный на улице направил нас совсем в другое место. Когда мы вернулись обратно с тем же вопросом, на дороге был устроен целый консилиум. Наконец два узбека, проезжавшие мимо на велосипедах, вызвались сопроводить нас, и вскоре мы оказались возле нужного мавзолея. На небольшой площади возле него разгуливает множество голубей, которые с давних пор считаются здесь священными. По легенде, голуби помогли спастись святому от преследования неверных. Когда он спрятался от погони в пещере, голуби спокойно расселись на входе, укрыв святого от глаз преследователей. В память о том событии около усыпальницы Пир Сиддика сооружена четырехъярусная каменная голубятня, а сам комплекс зовется в народе Каптарлик (Голубиный).

Каптарлик
Чиллахона помещение для паломников
Керамические изразцы словно ковровая дорожка, наброшенная на здание
Минарет в помещении
Во дворе мечети. Топчаны над арыком

Заглянули мы и в соседнюю мечеть, невысокий минарет которой теперь находится внутри закрытого со всех сторон айвана. По внутреннему дворику мечети и далее под айваном в широком ложе арыка струится вода. А над арыком в тени высоких чинар с пышными кронами стоят топчаны, застеленные цветными хлопковыми тюфяками. На них отдыхает несколько старцев, ведущих неторопливую беседу. Поговорив и с нами, они настоятельно посоветовали посетить мавзолей Шахмансур, построенный недавно 30-летним благочестивым мусульманином на находящемся неподалеку кладбище.

Люди здесь с таким удовольствием и охотой общаются! Будто только тебя и ждали, в ожидании истомились и заскучали, а теперь просто счастливы поговорить с тобой. У нас гораздо больше времени ушло на общение, чем на осмотр достопримечательностей.

После мавзолея Шахмансур мы решили, что нам хватит впечатлений от Маргилана. Вернулись к перекрестку в центре города в примеченную еще вечером столовую. Она очень напоминает столовые советского времени с самообслуживанием на передвигающихся по металлическим перильцам подносах и с соответствующим ассортиментом блюд: солянка, борщ, «котлет». Легко позавтракали, запивая еду вкусным «компотом» — черешневым морсом.

Продавцы лепешек

Из Маргилана берем курс на город Наманган, собираясь пересечь Ферганскую долину с юга на север. При этом не столько хочется посмотреть самый большой город Ферганской долины, второй по числу жителей в Узбекистане — 600 тысяч человек, сколько пересечь долину поперек, ширина которой в самом широком месте достигает 150 километров. В длину же долина протянулась на 300 километров. В XVIII—XIX веках вся ее территория являлась частью Кокандского ханства, а с 1876 года была включена в состав Российской империи. Ныне же бóльшая часть долины расположена на территории Узбекистана, а восточная и западная окраины отошли к государствам Кыргызстан и Таджикистан.

Из Маргилана выезжаем около 9 часов. Через десяток километров добираемся до Большого Ферганского канала — ровного потока с мутной водой, обсаженного по берегам прямыми линиями деревьев. Затем пересекаем трассу Андижан — Коканд, а вслед за ней Большой Андижанский канал. Покупаем виноград у торгующей при дороге женщины, совершенно не говорящей по-русски. За полукилограммовую кисть вкуснейшего винограда заплатили всего две тысячи сумов (18 рублей). Съедаем его, остановившись на ближайшей обочине. Вокруг нас прыгают майны — шумные, суетливые птицы, за которыми интересно наблюдать. Приятный отдых в пути!

Большой Ферганский канал

Движемся дальше. Вся Ферганская долина, на которой ныне смыкается три страны, — это огромный оазис по берегам полноводной Сырдарьи. Вокруг зеленые поля с копошащимися на них крестьянами-дехканами, крепкие дома с огромными воротами-дарвазами в тени высоких деревьев, арыки с крутящимися чигирями, ярко одетые женщины с детьми… Ферганская долина имеет самую высокую в Средней Азии плотность населения.

На бахче

намаз и нас в шортах просят подождать десять минут. Однако ждать на жестоком солнце невозможно, хорошей тени рядом нет, и мы покатили дальше.

С каждой минутой беспощадное солнце разогревает асфальт все больше и больше. Вскоре снизу пышет жаром уже сильнее, чем сверху, от солнца. Ехать становится невыносимо, двигаемся короткими перебежками и подолгу сидим в тени. Горячий воздух плотно обнимает тебя, заполняет тело и голову, разогревает до предобморочного состояния. Мозги, словно плавленый сыр, не в состоянии продумать мысль, составить какой-нибудь план или что-либо решить. Хочется заползти в холодное место и избавиться от этой сауно-банной атмосферы, которая выжимает из тела густую, липкую испарину.

На наше счастье, дорога к Намангану с постройкой нового моста через Сырдарью оказалась спрямлена, укорочена. Перед поворотом на мост нашлось место, где можно поесть. Мы расположились в отдельной комнате за широким деревянным столом на низких ножках, который занимает почти все пространство комнаты. Заказали «голубци» (коими оказались фаршированные перцы) и «компот» (черешневый морс, разлитый в литровые стеклянные банки). Кроме того, я взял для себя бутылочку холодного узбекского пива Qibray. После еды полежали, вздремнув на ватных тюфяках, обшитых яркой среднеазиатской материей. Нам полегчало. А к тому времени, к половине шестого, и жара начала спадать. Теперь можно выбираться к Сырдарье, чтобы найти местечко на ее берегу для ночевки.

Хорошо отдохнувшие мы скоро докатили до охраняемого с обеих сторон моста и остановились на зеленом пойменном пространстве в тени стоящих над рекой деревьев. Похоже, что рядом место слияния Карадарьи и Нарына, из которых и получается Сырдарья — длиннейшая река Средней Азии. С наслаждением искупались в мутноватой, илистой, но зато прохладной воде.

Здесь и остановимся на ночь

За час до захода солнца поставили палатку и сразу залезли в нее, облегченно растянувшись на спальниках. День заканчивается совсем неплохо. До Намангана остается всего десяток километров.