Мастепанов А.М. д.э.н., академик РАЕН, руководитель Аналитического центра энергетической политики и безопасности ИПНГ РАН, член Совета директоров Института энергетической стратегии

Ключевые слова: Большая Евразия, энергетическая безопасность, энергетическая политика, экономическое сотрудничество, геополитика, мировая экономика и энергетика, энергоресурсы, СПГ, энергоэффективность, ЕС, Россия, Китай, США.

Keywords: energy security, energy policy, economic cooperation, geopolitics, the global economy and energy, energy resources, LNG, energy efficiency, EU, Russia, China, USA.

Идея формирования Большой Евразии, выдвинутая в 2014 г. С. А. Карагановым и другими экспертами РСМД и Международного дискуссионного клуба «Валдай» и поддержанная Президентом Казахстана Н.А. Назарбаевым и Президентом России В.В. Путиным, в последнее время активно обсуждается и на высшем уровне, на крупнейших международных форумах и международными экспертами. Так, открывая панельную дискуссию «Глобальная эконо­мика в эпоху перемен: перспективы «Большой Евразии», прошедшую в рамках Астанинского экономического форума 15 июня 2017 г., член Коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии Т. Валовая отметила: «Идея Евразийского континентального партнёрства или «Большой Евразии», выдвинутая со­всем недавно, активно обсуждается на разных уровнях и в разных уголках континента, и сегодня интересно понять, что именно может стать цементирующим звеном такого мегапроекта: транспорт, логистика, энергетика или что-то ещё» [3].

Сущность «Большой Евразии» изложена в Докладе МДК «Валдай» «К Великому Океану — 5: от Поворота на Восток к Большой Евразии» [4]:

• Партнёрство или сообщество Большой Евразии — это, во-первых, нацеленная на десятилетия вперёд концеп­туальная рамка геополитического, геоэкономического и гео-идеологического мышления, задающая вектор взаимодей­ствия государств континента.
• Во-вторых, Большая Евразия — это создающаяся геоэкономическая общность, обусловленная тенденцией «Азия для Азии», экономическим поворотом Китая на Запад, сопряжением китайских инициатив с ЕАЭС, поворотом России на Восток.
• В-третьих, Большая Евразия — это воссоздающиеся после многовекового провала пространства цивилизаци­онного сотрудничества, олицетворением которого был культурный аспект Великого Шёлкового Пути, вовлекавшего и соединявшего великие цивилизации Китая, Индии, Персии, арабского Среднего Востока с Европой через Византию, Венецию, Испанию.
• В-четвертых, Большая Евразия — это движение к новой геостратегической общности — общеевразийскому пространству развития, сотрудничества, мира и безопасности, призванное преодолеть оставшиеся от холодной войны расколы, предотвращать появление новых, регулировать разногласия и трения между участниками партнёрства.

В этом же докладе, а также в одной из работ С. А. Караганова [5], изложены основные принципы, цели, задачи и своеобразная «дорожная карта» формирования Большой Евразии.

Поддерживая в целом идею Большой Евразии и в основном соглашаясь с предлагаемыми принципами, целями и задачами её формирования, следует, однако, сказать, что за их рамками осталась одна из важнейших проблем со­временности — проблема обеспечения энергетической безопасности.

Как уже отмечалось нами в рамках Общественно-научного форума «Россия: ключевые проблемы и решения», энергетическая безопасность, понимаемая прежде всего как надёжное и бесперебойное снабжение потребителей топ­ливом и энергией в необходимых объёмах и требуемого качества по экономически приемлемым ценам, является важ­нейшей составной частью всей энергетической политики и национальной безопасности ведущих государств [6].

В самом общем виде проблема энергетической безопасности предопределена неравномерным размещением по терри­тории Земли природных топливно-энергетических ресурсов и территориальным несовпадением основных энергопо­требляющих и энергопроизводящих стран и регионов в конкретных социально-экономических условиях развития че­ловечества. Именно отсюда вытекает дефицитность той или иной страны (территории) по топливу и энергии и её за­висимость от стран или регионов, экспортирующих энергоресурсы¹.

В последние годы под воздействием глобализации, новой технологической революции и изменений социально­политической ситуации в мире энергетическая безопасность приобрела новое — глобальное — измерение и стала одной из самых актуальных составляющих глобальной безопасности. Одновременно стало меняться и содержание самого понятия «энергетическая безопасность», которое существенно расширилось, поскольку энергетические аспекты про­низывают практически все стороны человеческой деятельности, и включает в себя безопасность в политической, эко­логической и инфраструктурной областях и даже проблемы терроризма и изменений климата, являясь, по мнению ряда специалистов, своеобразным «общественным благом» [6, 12, 13]. Причём, по мнению МЭА, проблема энергети­ческой безопасности состоит уже не в отсутствии энергоресурсов как таковых, а в обеспечении доступа к этим ресур- сам². Соответственно, из этого вытекает обострение мировой конкуренции за права и условия этого доступа.

Причин изменения подхода к энергетической безопасности несколько: это политическая нестабильность в от­дельных регионах планеты, отсутствие общепризнанных регулирующих международно-правовых механизмов, несо­вершенство инфраструктуры и однобокость географии трубопроводных маршрутов при недостаточно развитой сис­теме морских перевозок природного газа в условиях, когда газ приобретает всё большее значение в энергообеспече­нии человечества. Причём сегодня проблемы национальной, региональной, мировой энергетической безопасности становятся сложнее: ужесточается конкуренция за доступ к энергетическим ресурсам, усиливается государственное регулирование и контроль как на энергетических рынках, так и на маршрутах транспортировки энергоносителей, воз­растает степень неадекватной реакции на угрозы энергетической безопасности со стороны правительств некоторых развитых стран, прежде всего — США [6, 18].

Подобная ревизия понятия глобальной энергетической безопасности опирается и на происходящий перелом в энергетической философии³, который привёл к кардинальным изменениям геополитической ситуации в мире и пере­ходу от политики международного энергетического сотрудничества к политике энергетической самодостаточности основных (или многих) стран-потребителей. Тем самым проблема глобальной энергетической безопасности, стоявшая на повестке дня Саммита Группы восьми в Санкт-Петербурге ещё в 2006 году, явно отошла на второй план. При этом энергетическая безопасность стала одновременно выступать и как техническая, и как экономическая, политическая и философская категория.

Всесторонний учёт проблем энергетической безопасности при формировании Большой Евразии представляется особенно необходимым и в связи с тем, что в настоящее время в разных частях Евразии проблема энергетической без­опасности понимается и трактуется по-разному. И отличия эти вызваны не только тем, что по отношению к энергети­ческим ресурсам одни страны выступают как их экспортёры, а другие как импортёры. На характер понимания про­блемы влияет множество факторов, в том числе и то, что в современных условиях, как уже было отмечено выше, по­нятие «энергетическая безопасность» существенно расширилось. Более того, в настоящее время не имеют официаль­ной позиции по обеспечению энергетической безопасности и такие основные структуры будущей Большой Евразии, как ЕАЭС⁴ и ШОС.

В западной части Евразии, в ЕС и других европейских странах-импортёрах энергоресурсов под энергетиче­ской безопасностью понимают, прежде всего, бесперебойные и устойчивые поставки энергоресурсов для нужд их экономик.

При этом с точки зрения общих концептуальных подходов американские и европейские взгляды на энергетиче­скую безопасность похожи. В американских и европейских документах формулируется амбициозная задача карди­нального сокращения зависимости от углеводородов и построения в долгосрочной перспективе безуглеводородной экономики⁵. На среднесрочную перспективу ставится решение следующих задач: расширять доступ к углеводородам и географию их поставок; способствовать увеличению добычи углеводородов и выводу на рынок максимального их количества; распространять в мире энергосберегающие технологии. Исходная посылка американских и европейских политиков — снизить зависимость от поставщиков углеводородов и иметь широкую географию поставок [12].

Страны Евросоюза основными угрозами своей энергетической безопасности традиционно считали значитель­ную зависимость от импорта энергоресурсов, а также высокие цены на нефть и их колебания. Соответственно, необ­ходимыми условиями обеспечения энергобезопасности назывались «предсказуемые и стабильные [политические] ре­жимы [в странах-экспортёрах энергоресурсов], устойчивая и понятная система налогообложения», отсутствие «не­справедливых административных барьеров». Из подобного понимания вытекали и меры обеспечения безопасности: открыть рынки ресурсных стран для инвестиций, снять любые ограничения на экспорт энергоресурсов, предоставить полную информацию о запасах нефти, сделать прозрачным процесс управления государственными доходами от про­дажи энергоресурсов [15]. Одновременно продолжился процесс осознания того, что решение проблемы энергетиче­ской безопасности находится на путях экономического сотрудничества. В этой связи уместно привести слова бывшего председателя Европейской комиссии Жозе-Мануэль Баррозу, сказанные им в июле 2006 года: «Энергетическая безо­пасность — это всемирная проблема, которая требует глобального решения» [20]. В том же году признанный авторитет в области энергетики, международной политики и экономики Даниел Ергин (Daniel Yergin) отмечал: «Реальная энер­гетическая безопасность требует отказаться от несбыточной мечты об энергетической независимости и примириться с взаимозависимостью» [21].

В целом же в течение последних 20 лет основными направлениями стратегии энергобезопасности ЕС были раз­витие внутреннего энергетического рынка и рост энергоэффективности, увеличение национального производства во­зобновляемых видов энергии и диверсификация поставок энергоносителей.

Однако уже после «первой российско-украинской газовой войны» (2006 г.), основной угрозой энергетической безопасности ЕС всё больше и больше стала считаться зависимость от поставок российских энергоресурсов, особенно природного газа.

После же кризиса и госпереворота 2014 г. на Украине и нового витка напряжённости в отношениях с Россией, тезис о необходимости диверсификации поставок газа и снижения зависимости от России зазвучал с новой силой¹.

Причём речь уже идёт о трёх стратегиях диверсификации: диверсификации импортных источников природного газа, диверсификации маршрутов поставок природного газа и диверсификации источников энергоресурсов как тако­вых [23]. В развитие тезиса о диверсификации была выдвинута и идея создания Энергетического союза ЕС, подразу­мевающего, что его члены (страны ЕС) будут вести переговоры с поставщиками энергии единым блоком [23-26]².

В восточной части Евразии картина с энергобезопасностью неоднородна. Так, страны-члены ОЭСР (в част­ности, Р. Корея и Япония) в основном трактуют проблемы энергобезопасности и меры по её обеспечению таким же образом как ЕС и США. В частности, здесь также растёт понимание того, что глобальной угрозой энергетической без­опасности является чрезмерное потребление энергоёмких материальных благ, ведущее к необоснованному росту спроса на энергоресурсы. Однако в качестве основного энергоресурса, который может обеспечить их энергонезависи­мость, в Корее и Японии рассматриваются не возобновляемые источники энергии, а газогидраты [28]. Отметим также, что в плане обеспечения энергетической безопасности эти страны ориентируются, прежде всего, на сотрудничество не с сопредельными государствами Северо-Восточной Азии, а с США и Канадой [29].

Практически полностью завися от внешних ресурсов углеводородов, азиатские страны-члены ОЭСР прилагают огромные усилия как по диверсификации источников импортируемых нефти и газа, что открывает дополнительные возможности для развития энергетического сотрудничества этих стран с Россией, так и по развитию соответствующей инфраструктуры. Последнее становится особенно актуальным с ростом импорта сжиженного природного газа и тен­денциями к сближению цен на газ на его основных региональных рынках (см. табл. и рис. 1).

Таблица 1

Динамика спотовых цен на СПГ в различных районах мира, долл./млн. брит. тепл. единиц ($US/MMBtu) [30]

	2014 г.			2015 г.			2016 г.			2017 г.
	март	июль	окт.	март	авг.	дек.	март	авг.	окт.	фев.	май	окт.
Р. Корея	20,00	13,25	14,01	4,35	7,80	7,16	7,71	5,53	6,41	6,79	5,64	8,94
Япония	20,00	13,25	14,01	4,35	7,80	7,16	7,71	5,53	6,41	6,79	5,64
Китай	19,60	12,85	13,61	4,20	7,65	7,01	7,43	5,38	6,26	6,64	5,49	8,85
Индия	17,63	12,80	13,42	4,38	7,82	7,16	7,51	5,63	6,44	6,55	5,61	8,88
Бельгия	17,57	7,38	8,73	3,90	6,25	5,17	6,73	4,41	5,59	6,18	4,91	8,85
Бразилия	9,89	13,73	13,36	4,57	7,96	7,18	7,61	5,81	6,26	7,01	5,33

¹    В этой связи интересно привести мнение известного специалиста в области энергетической безопасности, заведующего кафедрой политологии Университета Святого Томаса (Сент-Пол, Миннесота, США), профессора Стивена Хоффмана: «В Западной Европе проблема заключается не столько в поставках как таковых, а в нестабильности отношений между Россией и транзитными государствами — Украиной и Беларусью (в настоящее время устранено в результате строительства новых трубопроводов в обход этих стран)» [22].

После 2005-2007-х гг. вопросы обеспечения энергетической безопасности в ЕС всё больше и больше стали выходить на наднациональный уровень (до этого времени Европейская комиссия, парламент и Совет ЕС принимали документы, которые регу­лировали лишь отдельные вопросы энергообеспечения стран-членов). В частности, в 2008 г. Еврокомиссия подготовила «Energy Security and Solidarity Action Plan» [27], в котором были изложены не только стратегические цели ЕС в области энергетики и обес­печения энергетической безопасности сообщества, но и конкретные задачи, и планы в этой области.

Из приведенных материалов видно, что в последние годы произошло не только значительное падение цен на СПГ при сохранении их достаточно высокой волатильности, но и потеря газовым рынком Северо-Восточной Азии его пресловутой «премиальности».

Понимая необходимость в ценовом индексе, который имеет отношение к азиатскому рынку (в Азиатско­Тихоокеанском регионе пока нет своих справочных цен на газ), руководство и бизнес многих стран региона, включая Китай, Индонезию и др., работает над формированием собственных газовых хабов. Уже в ближайшее время эти меры могут не только обеспечить большую гибкость контрактов в интересах потребителей и производителей, но и повысить надёжность поставок СПГ.

Развивающимся странам Азии — потребителям энергоресурсов, особенно самым бедным, необходим доступ к относительно дешёвой энергии, нужна уверенность в том, что добыча нефти и газа в мире будет расти, и они смогут всегда приобретать их в необходимых количествах. Более того, для тех из них, которые вступили в фазу догоняющего развития, в первую очередь для Китая и Индии, дефицит энергоресурсов может перечеркнуть саму перспективу эко­номического роста и достижение хотя бы минимального уровня благосостояния для своего населения. Отсюда их стремление быстро приспосабливаться к новой зависимости от мировых энергетических рынков, что свидетельствует об отходе от прежнего стремления к самообеспеченности. Растёт также понимание того, что глобальной угрозой энер­гетической безопасности является низкая энергоэффективность их экономик. Соответственно, решение проблем своей энергобезопасности такие страны видят, прежде всего, в международном энергетическом сотрудничестве, которое открывает им не только доступ непосредственно к энергоресурсам, но и к технологиям, позволяющим вовлекать в эксплуатацию местные нетрадиционные источники энергии.

В частности, большое внимание обеспечению энергетической безопасности в последние десятилетия стал уде­лять Китай, поскольку наиболее серьёзными структурными проблемами китайской энергетики являются преоблада­ние в энергопотреблении угля (70%) и зависимость от внешних поставок углеводородов. Так, в 2016 г. зависимость Китая от импортной нефти достигла 65% (2000 г. — 32%, 2005 г. — 41%, 2010 г. -55%, 2015 г. — 60,6%). Значительная зависимость Китая наблюдается и от импорта природного газа, которая составила в 2014 г. 32,2%, а в середине 2016 г. — свыше 35% [32].

Исходя из существующих и прогнозируемых угроз в сфере энергетики, Госсовет КНР в 2004 г. принял «План долгосрочного развития энергетики», рассчитанный на 20 лет. План содержит пять основных стратегических задач, одной из которых является обеспечение энергетической безопасности. А уже к 2010 г. в Китае были сформулированы основные задачи внутренней и внешней энергетической политики, которые остаются актуальными и по настоящее время. Среди основных задач внешней энергетической политики — диверсификация энергетического сотрудничества и поиск новых рынков; безопасность транспортировки импортных энергоресурсов; привлечение иностранных инвести­

ций в развитие китайской энергетики; сотрудничество с другими странами для создания и внедрения передовых энер­гетических технологий; диверсификация импортируемых видов энергоносителей и др.¹

Для реализации стратегии обеспечения энергетической безопасности страны китайское руководство стремится использовать весь спектр экономических и политических инструментов.

Ещё с середины 1990-х гг., следуя примеру США и ряда европейских стран, правительство КНР начало обсуж­дать возможность формирования стратегических запасов нефти. Однако на первый план практические работы в этой области вышли только в 2002 г. после вторжения войск США в Ирак. Несколько позже из госбюджета на эти цели было выделено 1,6 млрд. долл. и работа «закипела»: в 2004 г. в провинциях Ляонин, Шаньдун и Чжэцзян было начато строительство первых хранилищ стратегических запасов нефти. Завершить эти работы намечено к 2020 г. с доведени­ем ёмкости хранилищ до 720 млн. барр. нефти, что эквивалентно объёму её импорта в течение 90 дней. В настоящее время, по оценкам ICIS, ёмкость хранилищ составляет около 683 млн. барр. [33] (рис. 2).

Важным механизмом обеспечения безопасности, установления тесных политических контактов со странами Центральной Азии и, в частности, реализации в регионе стратегии собственного энергообеспечения, стала для Китая Шанхайская организация сотрудничества [34]. И, конечно же, особое место во внешнеэкономической политике Китая в последние годы занимает проект «Экономический пояс Шёлкового пути», переименованный в последнее время в проект «Один пояс — один путь» [32].

В росте добычи нефти и газа и высоких ценах на них заинтересованы страны-экспортёры энергоресурсов, прежде всего — страны Ближнего Востока, которым нужны также стабильные и предсказуемые энергетические рынки, нужны стабильные и/или предсказуемые цены на энергоресурсы, обеспечивающие их эффективный экспорт.

Однако непоследовательность и определённая двойственность позиций ЕС и других стран ОЭСР по вопросам энергетической безопасности [18] проглядывает и в подходе их к энергетической политике стран-экспортёров нефти и газа. Так, выступая на словах о признании взаимозависимости производителей и потребителей энергоресурсов, против использования энергетики в качестве инструмента политического шантажа, и ЕС, и страны МЭА в целом подвергают обструкции всё то, что связано с так называемой «газовой ОПЕК»².

Например, накануне конференции Форума стран-экспортёров газа (GECF) на уровне министров 14 стран- участниц GECF, которая прошла в столице Катара Дохе 9-10 апреля 2007 г., в мире поднялась очередная волна осуж­дения энергетической политики мировых экспортёров энергоресурсов [35].

В России, исходя из того, что энергетическая безопасность является важнейшей составной частью всей энерге­тической политики и национальной безопасности ведущих государств мира, в целом разделяют общепринятое пони­мание этой безопасности как надёжного и бесперебойного снабжения потребителей топливом и энергией в необходи­мых объёмах и требуемого качества по экономически приемлемым ценам [7, 8].

Однако в последние годы произошло определённое уточнение самого понятия «энергетическая безопасность». Так, в Энергетической стратегии России на период до 2030 г. (ЭС-2030), принятой в ноябре 2009 г., энергетическая безопасность определяется как «состояние защищённости страны, её граждан, общества, государства, экономики от угроз надёжному топливо- и энергообеспечению». А ещё несколько лет назад, в Энергетической стратегии на период до 2020 года под энергетической безопасностью понималось «…полное и надёжное обеспечение населения и экономи­ки страны энергоресурсами по доступным и вместе с тем стимулирующим энергосбережение ценам, снижение рисков и недопущение развития кризисных ситуаций в энергообеспечении страны» [36, 37].

В то же время в России считают, что одной из важнейших составляющих энергобезопасности является спра­ведливое разделение рисков между всеми участниками энергетической цепочки, баланс интересов не только произво­дителей и потребителей энергоресурсов, но и транзитных стран. Такой баланс интересов обеспечивает модель энерго­безопасности, основанная на принципах взаимозависимости и взаимопроникновения. Эта модель, реализуемая путём взаимного обмена активами, неплохо зарекомендовала себя во взаимоотношениях с европейскими, особенно герман­скими, партнёрами в газовой отрасли, с которыми Россию связывает стратегическое сотрудничество уже в течение многих десятилетий.

Долгосрочной целью энергетической политики России является соблюдение баланса со всеми главными геопо­литическими центрами силы: Европой, Китаем и США, развитие сотрудничества с ними. Такой принцип энергетиче­ской политики России отражает её роль как центральной евразийской державы на субконтиненте, влияющей, не в по­следнюю очередь, на устойчивое развитие человечества. Россия видит свою задачу не в противопоставлении сотруд­ничества с Европой сотрудничеству с Азией, а в проявлении своей особой роли на континенте, обусловленной её гео­графическим положением и энергетическим потенциалом, исторически сложившимся менталитетом населяющих страну народов.

Как мы уже отмечали выше, опыт решения проблем энергетической безопасности и в ЕС, и в США, и в других странах и регионах мира свидетельствует, что энергетическая безопасность — глобальная проблема, что решить её не­возможно не то, что на односторонней, но даже на двусторонней основе. А поскольку человечество в XXI веке живёт в глобальном взаимозависимом мире, то система энергетической безопасности призвана обеспечить надёжность по­ставок энергоресурсов в общих интересах и мировой экономики, и каждой страны, и потребителей, и производителей энергоресурсов. Причём эта система должна быть прозрачной, базироваться на международном праве и ответственной политике в отношении спроса и предложения энергоресурсов.

Подобная же система энергетической безопасности должна, по нашему мнению, стать важнейшей составной частью и формируемой Большой Евразии.

 

¹    «Настало время сплотиться вокруг идеи Большой Евразии, которая объединит в единый интеграционный проект XXI века Евразийский экономический союз, Экономический пояс Шёлкового пути и Европейский союз», — призвал он, выступая в ООН на

Саммите по устойчивому развитию 29.09.2015 г. [1].

₂ «Предлагаю вместе с коллегами по Евразийскому экономическому союзу начать консультации с членами ШОС и АСЕАН, а также с государствами, которые присоединяются к ШОС, о формировании возможного экономического партнёрства», сказал он в своём Послании Федеральному собранию 3 декабря 2015 г. [2].

³    Например, на ХХ Петербургском международном экономическом форуме в июне 2016 г., на котором президенты России и Казахстана В.В. Путин и Н.А. Назарбаев предложили подумать о создании большого Евразийского партнёрства, во Владивостоке на ВЭФ-2016 в рамках специальной панельной сессии, на саммите G20 в Ханчжоу 5.09.2016 г. и др.

 

Список литературы и источников

1. Нурсултан Назарбаев: Настало время сплотиться вокруг идеи Большой Евразии. — https://gorchakovfund.ru/news/view/nursultan- nazarbaev-nastalo-vremya-splotitsya-vokrug- idei-bolshoy-evrazii/
2. Послание Президента Федеральному Собранию. 3 декабря 2015 г. —http://www.kremlin.ru/events/president/news/50864
3. Перспективы «Большой Евразии» обсудили на Астанинском экономическом форуме — 2017. — http://www.eurasiancommission. org/ru/nae/news/Pages/16-06-2017-1.aspx
4. К Великому Океану — 5: от Поворота на Восток к Большой Евразии. Доклад международного дискуссионного клуба «Валдай». — М., 2017. — 49 с.
5. Караганов С.А. От поворота на Восток к Большой Евразии. — http://globalaffairs.ru/pubcol/Ot-povorota-na-Vostok-k-Bolshoi- Evrazii-18739
6. Мастепанов А.М. Россия в системе глобальной энергетической безопасности // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник. Вып. 11 / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества; Отв. ред. В.И. Герасимов. — М., 2016. — Ч. 2. — С. 138-144.
7. Энергетическая безопасность России. — Новосибирск: Наука. Сиб. изд. фирма РАН, 1998. — 302 с.
8. Безопасность России. Правовые, социально-экономические и научно-технические аспекты. Энергетическая безопасность (ТЭК и государство). — М.: МГФ «Знание», 2000, — 304 с.
9. The History of the IEA. Vol. 2. Major Policies and Actions / OECD. — Paris, 1995.
10. Energy Dictionary / World Energy Council. — Paris: Jouve Sl., 1992.
11. Мастепанов А.М. Обеспечение энергетической безопасности: поиск решений в условиях новых вызовов // Neftegaz.RU. 2015. — № 10. — С. 18-29.
12. Денчев К. Мировая энергетическая безопасность: история и перспективы. — http://www. hist.msu.ru/Journals/ NNI/pdfs/Denchev_ 2010.pdf
13. Mandil Cl. Energy Security: the IEA’s Perspective. — New Orleans, 2007. — P. 18. — http:// www.iea.org/rextbase/speech/2007/ mandil/NewOrleans.pdf

наладить совместное управление и эксплуатацию газопроводной системы Средняя Азия-Центр (САЦ). В дальнейшем эти намерения не были реализованы из-за сложности в отношениях между Туркменистаном и Узбекистаном. Подроб­нее см., например, [16].

14. Энергетика и геополитика / Под ред. В.В. Костюка, А. А. Макарова. — М.: Наука, 2011. — 397 с.
15. Энергетические приоритеты и безопасность России (нефтегазовый комплекс) / Под общ. ред. А.М. Мастепанова. — М.: ООО «Газпром экспо», 2013. — 336 с.
16. Ресурсно-инновационное развитие России / Под. ред. А.М. Мастепанова, Н.И. Комкова. — Изд. 2-е, доп. — М.: Институт компь­ютерных исследований, 2014. — 744 с.
17. Мастепанов А.М. Обеспечение энергетической безопасности на пространстве Евразии // Проблемы экономики и управления нефтегазовым комплексом. Научно-экономич. журнал. 2015. — № 11. — С. 5-13.
18. Мастепанов А.М. Проблемы обеспечения энергетической безопасности в новых геополитических условиях // Энергетическая политика. 2017. — Вып. 1. — С. 20-37.
19. Мастепанов А.М. Энергетический профицит — новая реальность // Проблемы экономики и управления нефтегазовым комплек­сом. Научно-экономич. Журнал. 2014. — № 1. — С. 5-6.
20. Председатель Европейской комиссии Жозе-Мануэль Баррозу: «Энергетическую безопасность не обеспечить, “латая дыры”» // Известия. — М., 2016. — 11 июля.
21. Что реально означает «энергетическая безопасность» («The Washington Post», США) // тоСМИ.Рп. — http://apn-nn.ru/contex_s/ 16437.html
22. Хоффман Ст. Энергетическая безопасность Беларуси: анализ основных подходов // Журнал международного права и междуна­родных отношений (до 2005 г. — Белорусский журнал международного права и международных отношений). 2012. — № 1. — С. 80-89.
23. Hard Truths, Difficult Choices. Recommendations to the G-7 on bolstering Energy Security / Institute for the Analysis of Global Secu­rity, MAY 2014.
24. Aoun Marie-Claire. European Energy Security Challenges and Global Energy Trends: Old Wine in New Bottles? // IAI Working Papers 15 | 03 — January 2015.
25. Siddi M. The EU’S Energy Union. Towards an integrated European Energy Market? // FIIA Briefing Paper 172. 2015. — March.
26. Genoese F. et al. Energy Union: Can Europe learn from Japan’s joint gas purchasing? // CEPS Commentary. 2014. — December. — P. 1-2.
27. Second Strategic Energy Review. An eU Energy Security and Solidarity Action Plan. COM(2008) 781 final. Brussels, 13.11.2008. — http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=COM:2008:0781:FIN:EN:PDF
28. Мастепанов А.М. Газогидраты: путь длиною в 250 лет (от лабораторных исследований до места в мировом энергетическом балансе). — М.: ИЦ «Энергия», 2014. — 272 с.
29. Rozhon J. Energy Security: Cooperation between Japan, the US and Canada. — http://www.asiapacific.ca/sites/default/files/TS-_Energy_ Security.pdf
30. OE Energy Market Snapshot. Federal Energy Regulatory Commission за соответствующие периоды времени. — https://www.ferc.gov/ market-oversight/mkt- snp-sht/
31. Comparing natural gas prices as Europe and Asia compete for US LNG.ICIS. — https://www.icis.com/contact/comparing-natural-gas- prices-as-europe-and-asia-compete-for-us-lng/
32. Евразийская энергетическая цивилизация / Бушуев В.В., Мастепанов А.М., Первухин В.В., Шафраник Ю.К. — М: ИЦ «Энер­гия», 2017 — 208 с.
33. Is China Driving the Global Oil Markets? / ICIS White Paper by Julien Mathonniere. 2017. — November.
34. Фролова И.Ю. Центральная Азия в энергетической стратегии КНР // Центральная Азия: проблемы и перспективы (взгляд из России и Китая). — М.: РИСИ, 2013. — С. 129-130.
35. Картельные опасения // РБК daily. — М., 2007. — 6 апреля.
36. Энергетическая стратегия России на период до 2030 года. Утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 13 ноября 2009 г. № 1715. — http://www.government.ru
37. Энергетическая стратегия России на период до 2020 года. Утверждена распоряжением Правительства РФ от 28 августа 2003 г. № 1234-р. // Информационно-правовая система «КонсультантПлюс».